— Возможно, я попробую все. И я должен быть уверен, что ничего не упустил.
Она покачала головой и возвела глаза к небу.
— Теперь шербет. Ты можешь взять абрикосовый, вишневый, липовый, грушевый, сливовый, из ревеня, грейпфрутовый, инжирный, мандариновый, ежевичный, брусничный, из черной смородины, из дыни… Дальше читать?
— Сколько у тебя денег в кошельке?
Она посмотрела на него. Он был совершенно серьезен.
— Хватит на целый галлон мороженого. Давай, Джек! Но советую рассчитать свои силы.
— Я начну с мандаринового шербета и кокосового мороженого. Какая у них самая большая порция?
Они оба съели столько мороженого, что вплоть до ужина совершенно не чувствовали голода.
Потом они направились в Латинский квартал, погрузившись в шумную карнавальную атмосферу бульвара Сен-Мишель, всегда многолюдного, а уж в субботу вечером особенно. Часы летели незаметно, пока они сидели на террасе открытого кафе, потягивая черный кофе и разглядывая пеструю многоликую толпу.
— Да уж, в пустыне такой кормежки не было, — с довольным видом произнес Джек, вытянув свои длинные ноги и углубившись в изучение меню. — Бифштекс с хрустящей соломкой по-французски. Звучит неплохо. А ты как?
Кендра, зажмурившись, покачала головой.
— После всего этого мороженого? Нет уж, я должна поберечь фигуру, чтобы поносить вещи, которые накупила.
— Они такие же обольстительные, как синее платьице, что было на тебе вчера вечером?
— Я покажусь тебе во всех своих нарядах, и ты сам решишь, — шутливо сказала она.
— Очень жаль, что ты совсем скоро уезжаешь в Довиль. Ты могла бы устроить для меня настоящий показ мод.
— Я вернусь через две недели.
— После этого уик-энда, проведенного с тобой, две недели покажутся мне двумя годами.
Кендра, внезапно став серьезной, отхлебнула кофе.
— Я не знаю, как военные переносят разлуку.
— Это зависит от конкретного человека. Некоторым приходится очень тяжко.
— А тебе?
— Мне не случалось с этим сталкиваться — до сих пор.
Перегнувшись над столом, он взял ее за руку.
— А теперь?
— Думаю, ради настоящей женщины я бы многое сумел вынести. Впрочем, я уже начал убеждаться, что с настоящей женщиной жизнь военного меняется в лучшую сторону.
— Поскольку жизнь военного — это не только сверкающие кортики и парадная форма морских пехотинцев, охраняющих посольство?
Кендра улыбнулась, потому что сама уже начинала понимать, сколько трудностей пришлось ему пережить.
— Я ведь не жалуюсь. Мне нравится служить в морской пехоте, нравится суровый стиль этой жизни, нравится сознавать, что мы стоим на охране правого дела. Я очень многим обязан этому корпусу — хотя бы инженерными познаниями, которые намереваюсь использовать по выходе в отставку. Но это нелегкая жизнь, и больше положенных двадцати пяти лет я вряд ли ей отдам.
