Боги минувших времен | страница 53



Зловещих облаков грозней все очертанья.
Спирается в груди стесненное дыханье.
Все ждет грозы… Так грянь же, Божий гром!

«Лазурь небес над моей головою…»

Лазурь небес над моей головою;
Налево горы, покрытые лесом;
Прибоя ропот доносится справа
Сквозь шум и шелест развесистых дубов…
Люблю твой голос, о Матерь-Природа;
Твоё дыханье ловлю всею грудью,
Любуюсь блеском серебряным моря,
К тебе припавшего в страсти бессонной.
Я счастлив славить Тебя, о богиня,
Твои златисто-зелёные ризы,
Твоих цикад несмолкаемый скрежет,
Жужжанье пчёл и кузнечиков взлёты…
К чему мне рифмы! Твоё обаянье
Должно быть славимо речью свободной.
Мои хвалы, может быть, и не стройны,
Но с птичьим свистом и лепетом листьев,
С гуденьем пчёл и шумящим прибоем
Они сольются в ритмическом гимне
Тебе, палимая ласками Солнца,
Тебе, объятая вспененным морем,
Дыханье пьющая ветров влюблённых
Матерь-Кибела [1].
16. IX.1918, Массандра. 17. IV. 1919, Дорогобуж.

«Я молил Тебя: встань из гробницы Твоей…»

Вы, мирно спящие в серебряных гробницах
Я молил Тебя: встань из гробницы Твоей
И победное черное знамя развей
С ликом Спаса, расшитым шелками.
Я мечтал, что словами молитв пробужден,
Ты стряхнешь с себя вечности тягостный сон
И незримо пойдешь пред полками.
О, я верил: под звонкие возгласы сеч
Высоко Ты поднимешь свой княжеский меч,
Ужас шведов и гордых тевтонов.
Но напрасными были мечтанья мои,
Лились алой, родной Тебе крови струи,
В небе слышались отзвуки стонов;
Саранчою монгольские рати ползли;
Их зловещие грозные духи вели,
Потрясая мечами кривыми.
От немолчной пальбы содрогалась земля,
И далекой холодной чужбины поля
Устилались телами немыми.
Княже, гибли то нашей отчизны сыны.
И вкушал той порою Ты райские сны
Под бряцанье кадил благовонных.
Был загробный покой Твой и тих и глубок;
В испытания час Ты своим не помог
Против натиска орд разъяренных.
Ароматных клубов окружен синевой
Ты не вспомнил, о князь, как над спящей Невой
Ты сидел с беспокойством во взоре.
Боя ждал Ты. Ярл Биргер отчизне грозил;
Гордо знамя со свейским он львом водрузил,
Стан разбил свой на топкой Ижоре.
Ты молился и звал. И с ночной высоты
Двое витязей наземь явились. И Ты
Сам сияние видел их ликов.
И наутро, когда, как стена со стеной,
Сшиблись грозно дружины, бок о бок с Тобой
Кто рубился средь ржанья и криков?!
Ты не слышишь?! Забыл! Или ждешь Ты, о князь,
Чтобы русская кровь, все лиясь и лиясь,
Дотекла до гробницы чеканной?!
Чтобы пение смолкло молитв над Тобой,
Заглушенное звуками труб и пальбой