Тринадцатого февраля 1937 года, ровно через год, после первого доклада, академик О. Ю. Шмидт был снова приглашен в Кремль на заседание к товарищу Сталину. На заседании присутствовали товарищи Молотов, Каганович, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян, Ежов. В своем докладе Шмидт подробно рассказал о проделанной работе, наметил тактику решения всей операции, дал краткую характеристику основных участников полета на полюс и зимовки. Герои Советского Союза и другие выдающиеся полярные летчики оказались хорошо известными руководителям коммунистически партии и советского правительства. Товарищи Сталин и Молотов очень тепло отзывались, в частности, о [31] спокойствии и выдержке Молокова и одобрили подбор летчиков. С теплой дружеской улыбкой было встречено имя Эрнста Кренкеля. Начальник зимовки Папанин был очень лестно охарактеризован на совещании, говорили о его исключительной жизнерадостности при всяких обстоятельствах. Ворошилов дал согласие на включение в состав экспедиции одного из выдающихся аэронавигаторов военно-воздушных сил РККА Спирина. За тем правительство дало согласие на личное участие в экспедиции О. Ю. Шмидта. Товарищ Сталин одобрил все мероприятия по подготовке. Вылет экспедиции, намеченный на вторую половину марта, был разрешен. Товарищ Сталин первым подписал проект постановления «за» и передал другим.
Наступили напряженные предотлетные дни. Летчики заканчивали тренировочные полеты, механики дни и ночи копошились у машин и бесчисленных агрегатов самолетов, штурманы сидели за картами, графиками и вычислениями. Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров не вылезали из автомобилей, добывая все новые и новые детали своего великого, многообразного хозяйства. В эту пору был решен вопрос и о моем личном участии в экспедиции. Редакция «Правды» посылала меня в качестве своего специального корреспондента. Шмидт дал согласие и предложил мне лететь вместе с ним на одном самолете. С огромной радостью отправлялся я в этот почетный поход. Беспокойная и живая профессия журналиста давно привила мне страсть к передвижению. Я летал на самолетах и дирижаблях, ездил на аэросанях и глиссерах, участвовал в пробегах. Мне довелось на машинах [32] каракумского автопробега побывать в пустыне Кара-Кум, пересечь знаменитое угрюмое плато Усть-Урт и цветущий Хорезмский оазис. В 1935 году я участвовал в плавании высокоширотной экспедиции на ледоколе «Садко». Проделав на корабле около 7000 миль по морям советской Арктики, я был пленен севером и, буквально, тосковал по нем.
