Неизвестно как, ориентируясь в темноте, Брэйди взял меня за руку и осторожно потянул в сторону гостиной со словами:
— Не сиди на холодных ступенях.
Усадил на диван. Сел рядом, не касаясь.
Здесь было немного светлее, чем у лестницы в прихожей. Неясный свет луны, скрытой за облаками проникал в комнату, разбавляя тьму и позволяя видеть смутные очертания предметов.
— Я давно хочу спросить. Если позволишь.
Брэйди замолчал, ожидая разрешения. Какого-то знака от меня, означающего, что он может говорить дальше. Я кивнула, а потом, на всякий случай, сказала вслух:
— Конечно. О чем речь. Спрашивай.
Он продолжил не сразу. Я разглядывала смутный силуэт Брэйди, который только и можно было различить в сумраке комнаты.
— Ты постоянно убегаешь куда-то. Одна. На пляж или к обрыву. А если ты дома, то подолгу не выходишь из своей комнаты. Иногда мне кажется, что ты избегаешь именно меня.
Тут дыхание мое перехватило, и вся кровь кинулась в лицо. Я покраснела до слез от досады и беспомощности. От осознания собственной наивности. От тупости своей непроходимой. Гений маскировки. Профи, умеющий скрывать свои эмоции. Актриса драматического жанра. Я готова была разреветься, но именно тренировки с миссис Малиган помогли сдержать непрошенные слезы, не нарушить тишину. Сделать вид, что я внимательно слушаю голос брата, раздававшийся в темноте:
— Я что-то делаю не так? Скажи. Может… Может я напугал тебя или расстроил чем-то?
— Нет. Что ты. Дело вовсе не в тебе. Ты просто отличный.
Я сглотнула тугой комок, вставший в горле. Мысли судорожно заметались, выискивая правдоподобные причины, которыми можно было объяснить мое поведение. Озарение пришло внезапно:
— Ты лучший брат на свете. Просто мне все еще не по себе на новом месте. Раньше, когда мы приезжали в другой город, у меня всегда появлялись друзья. Почти сразу. А здесь я одна. Все вокруг чужое. Я ведь даже говорить с вами не могла. До сих пор. — Посмотрела на Брэйди искоса и добавила — Я не хотела тебя расстраивать. Честно. Прости.
По тому, как изменился его голос, я сразу поняла, что попала в точку. Объяснения приняты. Я вне подозрений и любовь к нему, ненормальная, отчаянная, как и прежде — только моя проблема. Можно было успокоиться и слушать, как все явственнее проявляется в интонациях брата досада на свою недогадливость. И, почему-то, облегчение.
— Не извиняйся. Это скорее я виноват. Мог бы догадаться, в чем дело. Но я ведь тоже в такой ситуации впервые. Пойми. Не сообразил сразу.
