Лицо мужчины было темным, покрытым глубокими морщинами. В сочетании с короткими, курчавыми, седыми волосами оно смотрелось… Прикольно. Пожилой водитель сурово хмурил брови в секундных промежутках между фразами, и вид имел весьма решительный. Но когда он начинал говорить, седые брови смешно задирались вверх, кожа на лбу собиралась складками, и выражение лица становилось несколько глуповатым. Продраться сквозь поток красноречия этого человека было делом непростым.
— Да. Да. Конечно. Извините. Сейчас. Не ожидала, что усну. Уже выхожу, — бормотала я, приходя в себя, не слыша половины слов, которые обрушил на меня «старый Тед».
Первым, что пришло в голову, был вопрос: «Где я?». И оглянувшись вокруг, я получила на него ответ. Не очень радостный, впрочем. Огромный пустой салон автобуса, слабо освещаемый лампами, горящими в кабине водителя. Из-за огромных окон он был похож на пустой аквариум, если смотреть изнутри. За окнами было сумрачно. Не понять, то ли раннее утро, то ли поздний вечер. Я лежала, свернувшись калачиком и неловко подвернув под себя ноги. Неудобное, жесткое сиденье подо мной было обтянуто серым, местами вытертым, велюром. Пожилой мужчина в форме водителя тряс за плечо. Он возмущался многословно, громко, размахивал руками, разгоняя воздух, насыщенный запахами бензина и мелкой, намертво въевшейся в велюровую ткань, пыли.
Гораздо хуже обстояло дело с вопросом: «Что я здесь делаю?». Ответа на него не было. Там где должен был быть ответ, в голове зияла пугающая пустота. Можно было только попробовать догадаться. Автобус. Я куда-то ехала? Что там, на билете, было написано? Жаль, что подумать в тишине не было никакой возможности. Не стоило дольше испытывать терпение престарелого нервного господина. Надо было спешно убираться из негостеприимного «аквариума». Вот только спина не хотела разгибаться. Из груди невольно вырвался сдавленный писк — тело затекло. Руки и ноги потеряли чувствительность, и когда я попыталась пошевелиться, по ним волной прокатились огненные мурашки. Это было больно. Да так больно, что я чуть не упала в проход между сиденьями. Человек в форме, не перестававший все это время заваливать меня мешаниной из слов, которые я благополучно пропускала мимо ушей, успел подхватить, помог удержаться на ногах. Я привалилась спиной к одному из сидений, пережидая пока кровоток восстановится, и можно будет нормально двигаться.
— Ну и дела. Да ты еле на ногах стоишь. А тощая-то, какая. Если б моя дочь довела себя диетами до такого состояния, я бы всыпал ей хорошенько, а потом заставил бы есть овсяную кашу по утрам. Да только моя Мейбл никогда не была идиоткой и всегда понимала, что нормальные мужики, они не собаки, на кости не бросаются. Третий размер груди, понятно тебе? А она еще школу не окончила. Не думаю, что для меня будет проблемой выдать её замуж, хотя она та ещё штучка. Скверный характер. Вся в мать. Проблема будет если эта воображала залетит, не получив диплома. Я и так уже давно перестал нормально спать. И это в своем-то доме! Дежурю, представь себе, чтоб парней от её окон отгонять… Да подожди. Куда ж ты. А сумки твои? Забирай, милочка, свой багаж. Мне чужого не надо. Я зарабатываю на жизнь честным трудом и детей своих к этому приучаю.
