Не мудрено, что такой генерал-танкист был для нас на войне исключительно дорог. И не случайно 3-я гвардейская танковая армия являлась передовой армией, подававшей своими действиями пример того, как много можно получить от наших танковых объединений в условиях большой маневренной войны, если правильно и дальновидно управлять ими.
Что касается наших личных отношений с Павлом Семёновичем, то, коротко говоря, мы были с ним друзья ми. Поскольку речь идет о войне, скажу точнее — боевыми друзьями.
В чем ценность дружбы на войне между командующим фронтом и его командармом? Прежде всего в доверии. Мы взаимно доверяли друг другу. А доверие — это основа основ в отношениях между командирами.
У меня с Павлом Семёновичем доверие сложилось постепенно, явилось результатом большой совместной работы в нелегкой и сложной обстановке, возникло в отношениях по службе и было с самого начала взаимным.
Именно взаимное доверие имеет особую цену, потому что оно не ограничивается отношениями двух человек, а как бы по цепочке передается вниз, подчиненным. Атмосфера, при которой в войсках складывается ощущение: в нас верят, на нас надеются — на наш полк, на нашу дивизию, на наш корпус, на нашу армию,— это атмосфера, крайне необходимая на войне, влияющая на ход военных действий.
Если угодно, вообще трудно переоценить наличие или отсутствие взаимного доверия в любой инстанции: между командующим фронтом и командармами, между командармом и командирами корпусов и так далее. Война связана с таким количеством непредвиденных обстоятельств, с такой постоянной необходимостью вносить коррективы и искать новые решения, что, как заранее ни планируй, всего не распишешь, не прикажешь и по каждому поводу заранее всего не укажешь. Вот тут-то и выступает на первый план доверие.
Павел Семёнович Рыбалко был человеком, на которого я полагался всецело. Когда речь шла о нем, то я знал, что там, где я как командующий фронтом не все предусмотрел, предусмотрит он.
У меня всегда возникало чувство внутреннего протеста, когда в моем присутствии кто-нибудь из старших начальников ставил задачи своим подчиненным формально, как сухарь, не сознающий, что перед ним сидят живые люди, и не понимающий этих людей. Такой начальник обычно диктует, даже не глядя людям в глаза: «Первый пункт — о противнике... Второй пункт — о наших войсках... Третий — ваша задача... Приказываю вам...» И так далее и тому подобное. Формально все вроде верно, а души нет, контакта со своими подчиненными нет. Я вспомнил о таких начальниках по закону контраста, потому что Рыбалко был как раз полной противоположностью подобным людям. Ставя задачу, отдавая приказ, он, разумеется, формулировал его по всем правилам военной науки, но при этом всегда в нем чувствовался человек. И в других он видел людей, а не просто механических исполнителей.
