Ленка часто обращается ко мне со стихами:
"Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Пожалуйста, голубчик, не лижись..."
или
"... И покатились глаза собачьи
золотыми звездами в снег"
Когда никого нет дома, становлюсь перед нашим Джеком и пересказываю ему все, что знаю.
Непонятно и бесконечно печально, когда Ленка в своих
великолепно трагических интонациях начинает:
"Глупое сердце, не бейся,
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь ищет участья..."
Реву. Жаль Ленку, такую несчастную, - она говорит, что
подкидыш в нашей семье, несчастная, обманутая, ей потому и попадает часто, тройки ставят,
и нищего, всех старух-нищенок, что стоят вдоль тротуаров, ходят по домам, стучат палками.
Мама! когда ты будешь нищая, я тебя ни за что не брошу.
Джека бабушка принесла щенком, уже большим, неуклюжим, злым, черным. Кем-то брошенный, он скулил и плакал у нас в подъезде. Дрожащий, чужой, даже не благодарный, он сидел в кухне, в углу, забившись, не хотел есть, не терпел протянутой руки. Я ему пела и плясала. Джек быстро стал очень большим и совсем злым. Общение со мной до определенной черты. Я говорила: "Джек, разрешите пройти". Вмешивалась во все собачьи драки, ходила искусанная, и еще в живот делали уколы от бешенства. Знакомые к нам ходить перестали.
Как-то утром Джека увели.
Рыдали мы с Ленкой безутешно. Ленка еще дольше меня. Ее отливали водой. Она такая несчастная сидела на полу, мокрая, в одной рубашке, весь день. Меня к ней не пускали, и я ей в дверь шептала:
"Глупое сердце, не бейся
... "
Джека увезли в деревню. Дня через три он вырвался, перекусал новых хозяев и убежал. Целый день он стоял перед нашей дверью, молчал, никому не давался, не шел на зов, ночью исчез совсем.
А эту главу можно назвать:
"Этюд в жалобных тонах"
Ленка рассказывала особенно, расставляя ударения на таких значительных местах:
"Поистине чудовищем должен быть человек, если не найдется женщины, которая оплачет его смерть" (КонанДойль, "Собака Баскервилей").
Потом в мою жизнь эти слова войдут одним из эпиграфов ее, слегка "спутавшись" в памяти
"Не может быть на свете такого негодяя, которого не оплакал бы хоть один человек".
Еще.
Я увидела репродукцию картины "Княжна Тараканова". Ленка страшно боялась мышей и тараканов. Иногда мне казалось, темными дождливыми вечерами, что она и есть княжна Тараканова: я видела угол с ее кроватью, кишащей тараканами, сбитую на пол постель, и ее в углу между двух стен фигурку, вытянутую в тростинку, с лицом, искаженным до необычайной красоты мукой и ужасом.
