– Нет, не прибыл Колосков. «Вертушки» не было.
Здесь, в Мозамбике, Ледогоров числился советником по борьбе с бандитизмом – готовил президентских коммандос, учил их тактике борьбы с партизанами и диверсантами. Ему-то и поручили вместе со своими подопечными прочесать джунгли по курсу пропавшего вертолета.
Долго искать не пришлось. Судя по всему, «вертушка» летела над самыми кронами деревьев. Поэтому, получив пару пулемётных очередей, упала, но не взорвалась. Потом, спустя пару дней, знакомый медэксперт из советского госпиталя расскажет Роджеру: полковник был убит ещё в воздухе (смертельные ранения в голову и в грудь). А Вася, на свою беду, остался жив и попал в лапы к повстанцам.
– Но умер ещё до того, как его, понимаешь, обезглавили, – уточнил эксперт. И вздохнул: – И то понятно! Какое же сердце выдержит такие, понимаешь, пытки?
И ведь, черт побери, Васька не должен был лететь на этой треклятой «вертушке»! Полковника Колоскова всегда сопровождал его постоянный переводчик – капитан Горбонос. Капитан был хронический разгильдяй и горький пьяница. Другого такого давно бы в двадцать четыре часа выставили из Мозамбика под зад коленом, но у этого гадёныша имелась очень уж мохнатая лапа в Министерстве обороны. Лапа в широких генеральских лампасах. И потому все художества ему сходили в рук.
Вот и на этот раз «адъютант его превосходительства» нализался в полную сиську. По каковой причине лететь вместо него пришлось Васе.
И теперь Васю повезут на родину в запаянном цинковом гробу с крохотным слюдяным окошечком, а Горбонос опять обнимается с зеленым змием – отмечает, скотина, свое второе рождение.
Вернувшись в Мапуту, Роджер капитально испортил «имениннику» праздник: от души начистил ряху, опухшую от беспробудной пьянки. И торжественно поклялся:
– Сколько раз попадешься мне на глаза – столько будешь ходить с битой мордой! Понял, урод?
Говорят, капитан, напуганный такой перспективой, бросился названивать в Москву – жаловаться высокому покровителю. Но тот, видно, в это вонючее дело решил не вмешиваться. А может – не хватило силёнок дотянуться до Роджера, который, как-никак, не подчинялся Министерству обороны, а проходил по другому, чрезвычайно влиятельному, ведомству.
Но всё это будет – потом. Завтра, послезавтра, через неделю. А пока что Роджер бережно нёс перед собой Старыгинскую голову, и в голубых Васиных глазах застыли смертельный ужас и выгоревшее мозамбикское небо…
…Роджер проснулся, глянул на мутную темь за окном, потом – на прикроватный будильник. Ну, как всегда: четыре утра, самое время для очередного «Ау» из прошлого!
