Забрав с собой это, они поехали дальше.
На их пути хан белых драконов с большим войском встречает их, подносит им угощение и приглашает:
«Заезжайте к нам, откушайте чаю».
Они заехали; были хорошо приняты, а как стали собираться ехать, — едва хан белых драконов ушел в другую комнату готовить подарки — пришла прекрасная красавица девица и, взяв царевича за правую руку, спросила его:
«А что, кабы и я поехала с вами в качестве вашей жены?»
он просил у своих обоих жен. Они обе сказали:
«Нужно взять ее с собой».
Царевич сказал ей:
«Сходи спроси у батюшки».
Девица просила у хана белых драконов; он ответил: «На что ты ему нужна? От такого, как ты, волосатого желтого червяка какой будет прок для человека, который везет с собой дочь десятиголового хана аракшасов и дочь хана черных драконов?»
Дочь ответила ему:
«Нет, я им понадоблюсь, и сам царевич сказал: дайте меня им и скажите: подношу в дар, и они тогда возьмут».
Хан белых драконов говорит:
«Ладно».
Девица пришла к царевичу и говорит: «Мой отец согласился; если он при нашем отправлении захочет дать приданое, то скажите, что приданого не надо; а если он скажет — дам непременно, — то скажите: дайте подвешенный вон там деревянный ковш». Царевич ответил: «Ладно». Вошел хан белых драконов и говорит: «Дарю вам мою дочь». Царевич принял ее со словами:
«Как это хорошо!» Когда настало время ехать, хан говорит:
«Мне следует дать зятю с дочерью приданое».
Царевич говорит: «Приданого не надо».
Хан белых драконов отвечает:
«Мне следует вам дать приданое; я полагаю, что в этом мире я самый богатый человек».
Царевич тогда просит:
«Дайте ваш деревянный ковш, что висит вон там».
Хан сказал:
«Ладно», — отдал и говорит: «в этом мире ни у кого кроме меня такой штуки нет. Если раз ударить его о землю, сказав про какое угодно дерево — появись, — то появится дерево, какое бы вы ни пожелали».
Когда они, забрав это, поехали все верхом на могучем коне-слоне, то им было и вчетвером свободно.
Когда они стали приближаться к старому аракшасу, царевич сказал своим трем женам:
«Так как я еду на чужом коне, то не годится, посадив на него верхом троих, еще и самому с ними ехать».
Он слез с коня, и повел его под уздцы, направляясь к старику. Старик кланяется им до колен и приветствует их. А Медок-гушана, когда они подъехали близко к старику, сказала:
«Зачем ты пропустил этого молодца? Мы ведь поручили тебе стеречь дорогу. Зачем ты пропустил? Из-за того, что ты пропустил, вот он и увозит меня с собой!»
