Алекс медленно поднялся.
Зара была одна. Он успел уловить это за первые двадцать секунд. Золотистые глаза расширились, рот приоткрылся, затем девушка попыталась улыбнуться.
— Я не знала, что ты вернулся, — начала она.
— Ты не ответила на мой звонок.
— Твой… звонок?
Дыхание сбилось на середине фразы. Он двинулся к ней, сделал шесть шагов и остановился достаточно близко, чтобы видеть испуганное выражение глаз и жилку, дергающуюся на шее.
— Разве ты не получила сообщение из Лондона?
— Да, но разница во времени…
— Ты не смогла найти пяти минут для нас? — Алекс заставил себя говорить ровным, невозмутимым голосом. — Решила отделаться запиской. Этому трюку ты научилась у Сюзанны?
Сожаление и боль мелькнули в ее глазах.
— Нет, извини, Алекс. Я пыталась позвонить, но затем…
— Да брось, — отрезал он, ненавидя себя за то, что не удержался от упоминаний о Сьюзи. — Есть что обсудить?
— Моя записка недостаточно ясна?
— Нет, все понятно, мы приятно провели время, прощай.
Зара сжала губы и отвела глаза в сторону.
— Ты не подумала, что мой персонал мог прочитать твое послание?
Она резко повернулась к нему:
— Твой секретарь читает сообщение с грифом «лично»?
Неуверенность в ее голосе и отчаяние в глазах спутали все его намерения. Он с ума сходит, как желает эту женщину, но прежде получит объяснения.
— Прочитала, — отрезал он. — И теперь знает, что со мной у тебя был лучший секс в твоей жизни.
— Я не писала этого! — Ее щеки стали багровыми.
— Намекала. — Алекс наблюдал, как она отвернулась, чтобы подобрать с пола спортивную сумку. — Не беспокойся. Я плачу Керри достаточно, чтобы она не рисковала своим служебным положением и оповещала мир о том, что случайно узнает.
Девушка выпрямилась.
— Мир уже знает.
Он замер, сознание медленно прояснялось.
— В мое отсутствие пресса разгулялась?
Зара кивнула.
— Первая страница в «Госс».
Черт!
— Фотографии?
— Около отеля. — Она скривила губы в улыбке. — Два дня я была «таинственной блондинкой», затем парочка воскресных газет выдала мое имя.
— И ты решила, что все кончено? — медленно спросил он. Его кровь обогатилась кислородом новой надежды. Такую причину можно попять и принять. — Из-за журнала, который даже бумаги, на котором напечатан, не стоит?
— Я не хочу, чтобы меня снимали без моего ведома! Я не хочу красоваться на обложках, и мне наплевать, какие это журналы и какая бумага. — Он уже слышал эти раздраженные нотки в ее голосе и раньше, в кафе Кармель, когда шла речь о ее матери. Тогда он в первый раз почувствовал крепкую связь между ними, родство душ.
