Потом они с Вершининым не спеша шли вдоль тренировочного поля.
Не понимаю, что тут такого страшного?! Вполне могут и вам на Центральном рынке дать сдачу фальшивыми деньгами. Вы что, каждую бумажку специально разглядываете? Я, например, просто кладу в карман, — Лобов говорил спокойно, с улыбкой, но был настороже — это чувствовалось.
— Безусловно, — охотно соглашался Вершинин, — все так и могло быть. Мне ведь только важно все проверить и доложить, — круглое лицо следователя сияло от удовольствия, что он беседует с известным футболистом и тот охотно готов обо всем рассказать.
Лобов с усмешкой разглядывал толстячка следователя: откуда такого откопали?!
— А гол, который вы забили, — потрясающий! — вдруг с жаром сказал Вершинин. — Вы знаете: я коллекционирую голы! Ради этого даже купил видеомагнитофон. Разные фильмы меня не интересуют. А голов уже записал около тысячи! Был бы я литератором — написал бы книгу о голах! Не хотите мою коллекцию посмотреть?
— Спасибо, с удовольствием. Как-нибудь при случае.
— Да-да-да! — тараторил Вершинин. — Итак, в ресторанчике на набережной вы чем расплачивались? Долларами?
— В каком ресторанчике? — удивился Лобов.
— Как в каком? — еще больше удивился Вершинин. — Вы же сами говорили испанскому инспектору, что на набережной заходили в разные ресторанчики. А он потом установил, что вы ужинали в ресторанчике «Шхуна Колумба». Кажется, так? Или «Шхуна «Мария», может быть, я запамятовал ?
— Да... — пробормотал Лобов.
— Но ведь там расплачивались, наверное, не вы? хитровато улыбался Вершинин. — Кармен расплачивалась, не так ли? Вы, конечно, сопротивлялись, но она настояла. Разве не так?
— Да... — выдавил из себя Лобов.
— Вам дали, как утверждает Веселов, две купюры по сто долларов. Значит, в магазине вы расплачивались сотенной купюрой. Ведь так?
— Да, — пробормотал Лобов.
— А теперь главный вопросик, на который я хочу услышать честный ответ: почему вы взяли вину на себя?
— Вину?! — не понял Лобов.
— Ну, просто будем выражаться так, будем выражаться так, — снова затараторил Вершинин, проявляя неукротимую прыть. — Я согласен, что вы можете не знать, чем отличаются фальшивые доллары от настоящих. Но ведь вы же знаете, что платили сотенной купюрой, а не двадцатидолларовой. Потому и спрашиваю, почему вы взяли это на себя?
— Да ведь тут все ясно, — вздохнул Лобов. — Вы бы посмотрели на Назмутдинова! Парень впервые выехал за рубеж. Он ведь у нас новичок. Перепугался насмерть. И правильно, что перепугался. У нас так запугивают заграницей... Его запросто могли в следующий раз вообще не выпустить. Ну а мне, как говорится, терять нечего...
