Где-то через пару дней пригнали новую партию заключенных. Человек шесть-восемь. Уже не помню, какие у них были истории, но мы получили много полезной информации. Это, наверное, и подвигнуло Валеру к решительным действиям. Он придумал план, в котором у каждого из нас была своя роль, но плану его не суждено было осуществиться.
За день до назначенного побега неожиданно меня позвал тот же старый надзиратель Дила. Впустив в комнату свиданий, он вопреки уставу, тактично вышел в коридор. Передо мной стояла Таисия Андреевна. Она заговорила первой:
— Присядем. — В углу стоял деревянный стол с двумя широкими скамейками. — Не волнуйся, — продолжала она, — с Настей все в порядке. Она теперь учится в городе. Отправили ее туда, потому что жить в горах стало опасно.
Я только кивал головой. Она говорила и говорила, словно торопясь выплеснуть все свои страхи от ненадежной, неустроенной жизни, поделиться своей усталостью от безысходности, от неспособности обеспечить человеческую жизнь ни себе самой, ни своей дочери…
Уже в конце нашего свидания Таисия обняла меня и сунула какой-то конверт, шепнув:
— Смотри, чтобы этого никто не увидел, иначе нам обоим конец.
В конверте была схема — подробный план тюрьмы с обозначенными ограждениями, коммуникациями, расположением всех постов, временем смены охраны, а главное с указанием наилучшего места для побега.
Улучив момент, я передал схему Седову, пояснив, что получил это во время свидания. Он меня отечески потрепал меня по плечу и похвалил:
— Молодец. И подруга у тебя молодец! Это нам здорово поможет.
А Фирсов добавил:
— Я бы ее к ордену представил: этих деталей нам как раз и не хватало.
В принципе мы и так уже многое знали, только с местом побега у нас не было определенности, и тут, будто по заказу, — схема. Самый подходящий участок обнаружили быстро. Стенка там была немного порушена, и пустой барак, бывший склад, прикрывал от ближайшей вышки, а главное, что в этом месте проволока была обесточена. Все, что требовалось — миновать запретку. Но в нее, разумеется, еще тоже нужно было попасть…
В тот день в тюрьму привезли деньги — зарплату охранникам. За двое суток до этого я чуть с ума не сошел, ожидая, когда Седов назначит день побега. Накануне забрали еще четверых, совсем безобидных ребят из военнопленных — двух рядовых и двух сержантиков. Эти запомнились особенно хорошо — пацаны совсем, хотя уже повоевали. Все хорохорились, надеялись, что наши их вызволят. А тут вдруг без всяких предупреждений куда-то увели — и тишина… Оставшиеся зэки шептались, что и этих в расход пустили, что будто бы для них мы траншею за тюрьмой рыли, что не сегодня — завтра до остальных очередь дойдет. Жуть тогда меня взяла. А испуганным в побег идти никак нельзя. Там нужна холодная голова и трезвый рассудок, это я теперь хорошо понимаю.
