Скажу и о графе Левенвольде, который меня интересует, поскольку от его действий зависит судьба принцессы, а я незаметно привязалась к ней. Граф Левенвольде лифляндец, происходит от одной из первых фамилий этого края. Он поступил камер-юнкером на службу к императрице Екатерине, известной супруге Великого Петра, еще при его жизни. После смерти великого государя он был пожалован в камергеры; толковали, будто причиною подобного фавора явилось то, что он был молод, хорош собою и статен; якобы именно поэтому императрица оказывала ему свое благоволение. Императрица Анна назначила его обер-гофмаршалом двора и инспектором доходов по соляной части. За ним не знают никаких качеств, кроме хороших. Он создан для занимаемого им места, имеет кроткий нрав, чрезвычайно вежлив и располагает к себе всех своим приветливым обращением. Он старается не вмешиваться ни в какие дела без должного приказания Ее величества или графа Бирона; так о нем говорят.
* * *
Сегодня принцесса посещает свою больную мать, герцогиню Мекленбургскую. Тетушка, как обычно, сопровождает свою воспитанницу. Обычно в дни этих посещений принцесса расстроена, печальна; я, впрочем, уже писала об этом. Утром тетушка прислала слугу с запиской; она просит меня не при езжать во дворец; герцогине хуже. Это встревожило меня; я с горечью думаю о моей августейшей приятельнице (кажется, я имею право так называть принцессу). Сегодня она грустна и одинока, но мы не можем поступать наперекор придворному этикету. Поэтому я не имею возможности поддержать Ее высочество в ее печали.
Я сидела у себя и читала Шекспира, переведенного на немецкий язык. Кто-то приехал, но я решила не выходить к гостям. Однако вышло совершенно не так, как я предполагала. Госпожа Сигезбек вошла ко мне и принялась уговаривать именно выйти к гостям. Приехали младший Миних и его жена Доротея. Я подумала, что эта последняя станет звать меня за глаза букой и чудачкой. Я обнадежила докторшу и попросила ее прислать горничную. Вскоре я уже была одета и причесана. Менее всего мне хотелось выглядеть нарядной. Когда я вышла в гостиную, младший Миних и Доротея приветствовали меня дружески. Мне показалось, что без меня молодые Минихи вели с господином и госпожой Сигезбек разговор легкий и непринужденный. Доротея улыбнулась мне и протянула руку мне навстречу. Граф Эрнст тотчас после того, как я села на кресло у стола с кофием, обернулся к доктору и завел серьезный разговор. Доктор попытался отшутиться, заметив, что при дамах лучше вести легкую беседу. На что младший Миних возразил даже с некоторым жаром, что отнюдь не все дамы таковы. Доротея рассмеялась. Я молила Бога о том, чтобы не покраснеть! Естественно, он имел в виду меня, кого же еще! Но мне всегда приятно, когда меня считают достойной серьезных мужских бесед. Граф Эрнст спросил, знаю ли я о кондициях, то есть об условиях, на которых нынешнюю императрицу пригласили из Курляндии править Россией. Я отвечала сдержанно, что кое-что мне известно, но послушаю с интересом новые, то есть не известные мне подробности. Доктор, держась по-прежнему шутливого тона, хотел говорить о другом и не нашел ничего лучшего, как завести речь о теплой погоде. Но граф Эрнст, поощренный мной, решительно овладел разговором и рассказал следующее.
