Но теперь, когда Дороти приехала на похороны, Джону показалось, что ее глаза потухли и взгляд стал необычайно грустным. Джон невольно гадал, связано это с печальными обстоятельствами или с тем, что иссяк денежный источник. Скорее последнее, неприязненно решил он.
Перед тем, как спуститься к завтраку, Дороти уложила в дорожную сумку свои вещи — она не видела причины дольше оставаться в Беркли. Дороти села за стол, когда Джон уже позавтракал и уехал.
— Джон не оставил для меня никакой записки? — поинтересовалась Дороти у миссис Смит, поставившей перед ней чайник со свежезаваренным чаем. — Он поехал на работу?
— Записки не оставил, а куда уехал не сказал. Вы предпочитаете омлет с грибами или с беконом и помидорами?
— Сделайте мне тосты, пожалуйста.
Экономка шутливо погрозила ей пальцем.
— Джон будет недоволен. Он строго-настрого наказал, чтобы вы хорошенько позавтракали.
Уж лучше бы остался и лично за этим проследил, недовольно подумала Дороти. Он прекрасно знает, что я собираюсь сегодня уезжать, и мог бы по-человечески проститься. Или вчера Джон не понял моих красноречивых намеков? И что значило его хлопанье дверями?
Вначале я сочла это за обычную мужскую обиду, но теперь совершенно ясно, что я ошибалась, между нами все кончено. Придя в себя, Джон увидел во мне врага. Ну и пусть, теперь уже все равно. Когда он вернется, меня уже здесь не будет. Мы больше никогда не увидимся.
Дороти с таким остервенением плеснула себе в чашку чай, что пролила на стол. Не успела Дороти справиться с завтраком, как миссис Смит объявила, что к ней пришли.
— Вас хочет видеть Пруденс Майлз, — понизив голос, уточнила экономка. — Я ей сказала, что Джона нет дома, но она пожелала говорить с вами. Я проводила ее в гостиную.
Дороти меньше всего хотелось сейчас общаться с этой женщиной, но было уже поздно что-либо предпринимать.
— Спасибо, миссис Смит. Если через пять минут она не уйдет, вызовите меня под каким-нибудь благовидным предлогом.
— Хорошо, я что-нибудь придумаю. — Узкое лицо экономки расплылось в довольной улыбке.
На этот раз Пруденс была в другом черном костюме из дорогой шерсти, но уже с более короткой юбкой и в замшевых лодочках на высоком каблуке. Дороти не без зависти отметила, что у матери Джона довольно стройные и красивые для женщины ее возраста ноги. Густые иссиня-черные волосы Пруденс гладко зачесала назад и стянула на затылке в тугой узел. В целом она производила впечатление роскошной и ухоженной, и по ее виду не скажешь, что она остро нуждается. Рядом с Пруденс Дороти, одетая в футболку и в джинсы, почувствовала себя чуть ли не замухрышкой.
