- Видишь...
- Гайя, ты могла просто прикоснуться к нему серебром. Браслетом своим. Или разуть глаза и увидеть, что на шее твоего отца висит серебряный крестик, - Мана ухмыльнулся. Он любит, когда я лажаю.
- Мы с ним похожи. И я подумала, а что если...
- Нет. Мне жаль, но он человек.
В гостиной оживленно общались, надеюсь, моя семья не услышит то, о чем говорим мы с Маной. Он положил руку на мое бедро, погладил его.
- Хочешь, я тебе покажу мою маму? - спросила я у Маны, желая отвлечь его от щупанья моей филейной части.
- Хочу, еще как.
Альбомы я положила на подоконник, возле горшка с аспарагусом. Указав Мане на стул, я присела. Он скользнул на место подле меня и бесцеремонно раскрыл первый альбом.
- Эй, я буду показывать... - возмутилась я.
- Это она, да? - Мана не дал мне закрыть альбом, в котором были фото, сделанные после моего рождения. Он положил ладонь на мою руку, мешая.
Он склонился к большой портретной фотографии моей мамы, внимательно изучая ее лицо.
- Как ее звали?
- Анна.
- Анна Антонин... А девичья фамилия?
- Вроде бы Степнова.
Я вскочила.
- Секундочку, Мана.
Я через ванную вышла к лестнице на второй этаж, чтобы не привлекать внимания семьи, дефилируя через гостиную. В кабинете папы в сейфе лежали все наши документы. Конечно, сейф был закрыт. Черт!.. Хотя с нашим Севой я бы не только сейф, но и серебро столовое попрятала бы.
- Гайя? - я вздрогнула, услышав настороженный голос отца. - Что ты тут делаешь?
Я обернулась к папе:
- Пытаюсь документы достать из сейфа. Можешь открыть?
- Какие именно документы тебя интересуют, Гайя? - папа приблизился.
- Я хотела взглянуть на ваше с мамой свидетельство о браке, ну, просто забыла ее девичью фамилию.
Я не могла понять, почему с такой подозрительностью изучает мое лицо этот всегда беспечный и рассеянный человек.
- Ее девичья фамилия была Степнова, - сказал мне он.
- А можно мне все-таки взглянуть, пап? - как можно жалобнее и мягче попросила я.
- Ты мне ничего не хочешь сказать? - вдруг спросил он.
И это было так дико: папа никогда не любил лезть в душу, принуждать к ответу, избегал серьезных разговоров.
- Ну... Не знаю даже. Что странного в том, что меня интересует такая мелочь? Важная для меня лично мелочь.
Папа вздохнул, кусая губы. Он думал. Наконец, я не выдержала:
- Ох, па, почему у меня такое чувство, что это ты мне что-то должен сказать?
Он махнул рукой.
