С обеих сторон пролом скрыт разросшимися кустами сирени. Я обнаружила его в десять лет, когда отчаянно пыталась найти потерянную шлепку, которую Джеймс зашвырнул за забор в отместку за то, что я обрызгала его водой, пока Марси не видела. Я сказала, что шланг случайно вырвался у меня из рук; он сказал, что моя шлепка с «Русалочкой» сама случайно залетела в соседний двор; Марси сказала нам обоим успокоиться: она смотрит шоу Опры Уинфри. Одежда Джеймса высохла, а я так никогда и не нашла свою шлепку, даже после нескольких секретных вылазок. Когда я раздвигаю колючие ветки кустарника и ныряю в пролом, какая-то часть меня глупо надеется, что я ее найду.
Двор завален всяким хламом. В дальнем углу прячутся остатки ржавых качелей, а запах мочи, исходящий из рухнувшего сарая, указывает на то, что теперь он стал новым домом для местных бродячих собак. Старая потрескавшаяся ванночка для птиц, поставленная мамой Джеймса, до сих пор здесь, окруженная кольцом умирающей герани. Интересно, к ней и сейчас, как прежде, прилетают исключительно дрозды? Неугомонный риэлтор какое-то время пытался поддерживать здесь порядок, но, судя по состоянию газона, пару месяцев назад он оставил последнюю надежду. Трава выросла настолько, что теперь щекочет мне колени. Если бы я подходила к делу по-настоящему серьезно, и могли бы ползти по-пластунски, скрываясь в высокой траве.
Остановившись на промежуточном варианте, я, полусогнувшись, прокрадываюсь к шаткому крыльцу. На окнах гостиной нет штор, так что я тихонько подхожу и заглядываю внутрь. Отсюда мне виден весь коридор вплоть до входной двери. В дом проникает не так много лунного света, но и этого оказывается достаточно для того, чтобы понять, что кроме пыли и нескольких мотков проводов в гостиной ничего нет.
Я сажусь на корточки; должен же быть какой-то предел тому, сколько раз за день я могу ошибиться. Я как раз собираюсь ползти обратно через двор, как вдруг в дальнем конце коридора мелькает чья-то фигура. В течение секунды мой потрясенный мозг судорожно пытается найти формулу типа «Остановись, упади и откатись», которая объясняла бы, что нужно делать, если вас вот-вот уличат в шпионаже. Я делаю выбор в пользу БСВН — беги со всех ног.
Я совершаю стремительный прыжок с крыльца и, больно ударившись пятками о землю, бросаюсь наутек, сопротивляясь желанию оглянуться назад даже тогда, когда слышу резкий скрип распахнувшейся и вновь захлопнутой двери. Высокая трава мешает мне бежать, и я впадаю в такую панику, что воздух вырывается у меня из легких короткими рваными толчками. До кустов сирени остается не больше десяти футов, когда на меня наваливается кто-то тяжелый. Мы оба падаем на землю, и тут атакующий испускает удивленное проклятие.
