Фрэнк строил ей глазки, как будто они были влюбленной парочкой.
— А мне «богатырский бутерброд»[1] из итальянской булки. И побольше горчицы и майонеза, — сказал он. — Двойную порцию жареной картошки. И кофе со сливками и сахаром. Вот, пожалуй, и все.
Странно, но от его присутствия у Джейн захватывало дух. Ее возбуждали широкие плечи Кэплена, волнистые темные волосы и мускулистые предплечья. У него были большие, сильные руки. Интересно, как они ласкают в постели…
Смерив Фрэнка взглядом, как будто он был виноват в ее неуместных фантазиях, Джейн повернулась к официантке.
— Пожалуйста… проследите, чтобы нам дали раздельный счет.
— Глупости, — безапелляционно прервал он ее. — Сегодня плачу я, радость моя.
Официантка только пожала плечами, бросила на Фрэнка оценивающий взгляд и заторопилась выполнять заказ.
— Чем же я отплачу тебе, дорогой? — без всякого снисхождения отрезала Джейн. — Имейте в виду, я не собираюсь менять своего решения. И не собираюсь позволять вам платить за мой ланч.
Его кофе и ее колу принесли одновременно. Несколько секунд они провели, молчаливо прихлебывая напитки.
— Все ирландские девушки такие упрямые? — наконец спросил Фрэнк, и у его рта появилась лукавая ямочка.
— А все итальянцы такие настырные, когда им нужно добиться своего?
Тут они не могли не улыбнуться друг другу.
— Джейн, — начал Фрэнк, — сделайте мне одолжение. Клянусь, я брошу эту затею с колонкой после ланча, если вы не передумаете. Расскажите немного о себе.
У Фрэнка не было ни блокнота, ни карандаша, но Джейн не сомневалась, что он все запомнит. Если Кэплен был хоть наполовину таким человеком, каким казался, он не успокоился бы, пока не заставил ее изменить решение. Или придумал бы что-нибудь еще. К своему удивлению, Джейн вскоре обнаружила, что Фрэнк обаятельный собеседник, совершенно лишенный надменности, в которой она его подозревала. Неожиданно легко она поведала ему, что была единственным ребенком в семье и что ее воспитала любящая, но строгая бабушка. Конечно, беседовать было куда интереснее, чем с надутым видом молча поглощать еду. Кроме того, за разговором было легче отгородиться стеной от излучаемой Фрэнком сильной сексуальной энергии.
К концу ланча ее сильное влечение к Фрэнку как к мужчине возросло. У Джейн было прекрасное настроение. В присутствии этого человека она ощущала себя частью огромного мира, хотя и не слишком хорошо представляла его. Она даже не стала жаловаться, когда официантка вместо солонины принесла ей пастрами.
