Однако с наступлением темноты публика стала меняться. Хотя несколько семей еще оставалось в зале, большинство вновь прибывших составляли пары. Многие выглядели как молодожены, и Джейн мучительно им завидовала.
Наконец под гром аплодисментов на сцену вышел доктор Форсет. Это был широкогрудый негр лет пятидесяти, обнаженный до пояса. Ниже шла расшитая блестками набедренная повязка и черные велосипедные штаны в обтяжку с золотой бахромой у колена. На его запястьях красовались браслеты из блестящего металла, на шее — тяжелая золотая цепь, а в волосах торчали перья. Большие, казавшиеся пыльными ступни оставались босыми.
Медленно двигаясь по сцене под музыку калипсо, он зажег факел с тремя концами. Затем последовало настоящее представление: Форсет долго водил факелом по своим рукам и туловищу и в конце концов проглотил огонь. Потом негр откинул голову назад и вынул изо рта маленький язычок пламени. В ответ грянули аплодисменты.
Перед тем, как показать следующий фокус, доктор Форсет обратился к публике и попросил поднять руки тех, кто проводит здесь медовый месяц.
— А как же вы двое? — внезапно спросил он, повернувшись к Фрэнку и Джейн. — Не вижу поднятых рук. Вы женаты? Или живете в грехе?
— Ни то, ни другое… Мы друзья, — торопливо ответил Фрэнк, смущенный всеобщим вниманием.
— Похоже, слишком хорошие друзья, — со смехом сказал Форсет, веселя публику. — Я бы на вашем месте поторопился к священнику. Каждому мужчине нужна жена.
Не смея смотреть Фрэнку в глаза, Джейн почувствовала себя так, словно факел фокусника коснулся ее щек.
Готовясь к следующему трюку, доктор Форсет положил на эстраду квадратный кусок черной ткани и принес ящик пустых бутылок. Затем он взял молоток и разбил бутылки вдребезги. Покончив с этим, негр высыпал острые осколки на лежавшую у его ног материю. Люди из задних рядов потянулись вперед, стремясь получше рассмотреть происходящее.
— Леди и джентльмены, с помощью Бога Вуду я собираюсь ходить по этому битому стеклу, — объявил он. — Даже танцевать на нем. Как вы себя чувствуете? Кое-кто из вас плохо выглядит. При виде ваших лиц мне и самому становится страшновато!
По залу прокатился нервный смешок. Пробормотав несколько слов, которые он назвал «вудуистской молитвой»,[7] бесстрашный артист несколько раз обошел ткань, осторожно трогая осколки пальцем ноги и вдруг шагнул прямо на зазубренные куски стекла. Они явственно хрустнули под босыми ступнями.
Публика дружно ахнула. Джейн зарылась лицом в плечо Фрэнка.
