– А остальным надо? – спросили женщины.
– Не надо, – ответили женщинам.
Пойду и я строиться…»
37
«Тяжело. Писать. Расстреливали. Из пулеметов. С вышек. Ноги пробило. Дождался. Уполз. Бабами и детьми. Гады. Прикрылись. И в прорыв. Больше не зна…»
38
Он проснулся от дикой боли во всем теле. Долго лежал, просто утверждаясь в мысли, что жив. Поверил – и содрогнулся от отвращения к себе. Не было других мыслей. Не было прошлого. Был только угарный смрад, который связывал сегодняшний и вчерашний день.
– Прочухался? – раздался насмешливый голос и бритвой тоненько врезался в его сознание, разламывая душу на части.
Он сел. Оглядел себя. Вроде все как было. Только нечистым каким-то за ночь сделался. Голову всколыхнуло болью. Разлепил склеенные гноем глаза…
Напротив, за столом, сидели два существа, отдаленно напоминавшие людей. Одно в спортивках, армейских ботинках и тельняшке, второе в синем комбинезоне. На столе стояла бутылка «Трои».
– Будешь? – небрежно спросил человек в трико.
– Чего это?
– А чего и всегда, когда маленькие твои ухряпали.
– А чего всегда?
– Да ты дошел, хронь! Себя забыл?
– Наверное.
– Дак ты из интеллигентов этих. Колдырь. Тебя из института за пьянку выперли, из семьи выперли, заслали сюда. В школу работать. Ну, ты начал ничего, а потом все маленькие в магазине скупил да как закирял! Потом у тебя галюны пошли. Тебе показалось, что вместо детей в школу монстры ходят. И тебя выгнали. Ты сюда пришел. А тут греки чемпионат Европы по футболу выиграли. Ты себя назвал Троянос Деллас и на радостях пуще прежнего заколдырил. А я Фунтик, а это Берроуз. Садись, давай, не геройствуй, Деллас, блин. Токо противоядия нет. Я сегодня последнюю махонькую с утра вынюхнул. Чекушку. Да ты хоть помнишь, что тебя вся деревня Аликом Чекушиным зовет? И это забыл? Ё… Ой, забыл, что не любишь. Или теперь можно?
Он сел за стол. Фунтик деловито засопел, дрожащей рукой разлил из пластмассовой бутылочки по треснувшим стаканам мутноватую жидкость. Задорно оглядел собутыльников.
– Чего молчишь, Троян?
– Нет, лучше Троянос, – поправил его Берроуз.
Разобрали стаканы. Фунт скривился:
– Давай токо быстро. И раз!
Стаканы опрокинулись в три глотки.
Берроуз закашлялся:
– Ой, м-л-л-мм…
Он тоже закашлялся и кашлял, кашлял, кашлял… Фунтик с опаской осведомился:
– Не в то горо?
И неожиданно схватился за свое горло. Одновременно Берроуз упал как сидел лицом вниз и изо рта его обильно пошла пена. Фунт же опрокинулся на стуле назад. Потом подполз к кровати, вскарабкался на нее и скорчился в той позе, в которой его, кажется, когда-то давно застали. И голову себе грязной подушкой закрыл.
