Они его очень даже заинтересовали.
В первый же день пару штук с елки лапами сбил, сволочь.
Вдребезги.
А потом еще и осколки сожрать попытался, хорошо еще, что я недалеко от этого елового побоища тусовал.
Хрен его иначе знает, чем эта байда могла закончиться.
Стекло все-таки.
Не хухры-мухры…
…Запер кремового разбойника, несмотря на жалобный мяв, в дальней «родительской» комнате, старательно сначала подмел, а потом еще на всякий случай и вымыл пол, перевесил бьющиеся финтифлюшки повыше, чтобы лысая сволочь не допрыгнула.
А потом подумал – и снял их к чертовой матери.
Сложил в ящик, убрал в шкаф, выпустил кота, оделся и побрел покупать небьющиеся.
Есть и такие.
Для тех, у кого есть маленькие дети, я в Интернете недавно вычитал.
А мой кот, по сути, – тот же ребенок.
И один из немногих на этой планете, кого я реально люблю…
…Небьющиеся игрушки, конечно, были чуть менее красивыми.
Зато куда более безопасными.
Ну, да бог с ними.
Что-то я от основной темы отвлекся…
…А основной темой, неожиданно для меня, оказалась обычная зеленая елка.
Казалось бы, что в ней особенного?
А я зашел на елочный базар – и чуть от восторга не задохнулся.
Сразу вспомнил, как мы с отцом в детстве очереди за этим безобразием многочасовые отстаивали.
И покупали в результате, как правило, сразу две – такими они тогда были жидкими и осыпающимися.
Составишь их между собой, свяжешь как следует бечевкой, и вроде ничего.
Стоят.
«Снега» из ваты поверх игрушек набросаешь, гирлянды развесишь, «дождик» из золотистой и серебряной фольги аккуратно расправишь – никто и не заметит, что елочка-то «составная».
Зато – как пахли…
До сих пор помню.
Елки и мандарины – это, по-моему, и есть Новый год.
И еще – хрустящий снег под толстыми подошвами моих детских валенок.
А сейчас – ни снега нет, ни елки не пахнут.
Даже обилие мандаринов уже не радует…
…Выбрал пусть и не пахнущую хвоей, зато пушистую и густую датскую красавицу, приволок домой, установил неподалеку от телевизора.
И – сразу что-то в моей холостяцкой берлоге неуловимо изменилось.
Будто – замерло в ожидании.
Что случилось потом – с котом и стеклянными елочными игрушками, – я уже рассказывал.
Смешно, конечно.
Представьте себе: сидит, понимаешь, здоровый бритый бугай.
Морда – в шрамах, плечи – в татуировках.
И – чуть не плачет, так ему жалко разбившегося елочного шарика.
Хороший такой, понимаешь, шарик.
Красивый.
Хрупкий.
Как никому, кроме тебя самого, не нужные детские воспоминания.
