– Поверни его на спину.
Я взял старика подмышки, повернул на спину. Он был очень легкий. Стояла теплая слякотная зима, старик лежал в луже, Анжелика встала в эту лужу на колени, склонилась над стариком, потрогала ему шею. Расстегнула стариковское пальто, потом расстегнула рубашку – стремительно так, одним движением, она умела расстегивать одежду очень быстро. Никто не шевельнулся ей помочь, никто еще не понял, что она делает, – а старик уже лежал с голой грудью.
Желтая, костлявая, безволосая грудь. И совсем неподвижная – не дышит уже человек.
– Чего ж ты его раздела, девушка, зима на дворе, – сказал человек с собакой.
Анжелика резко ударила старика открытой ладонью в середину груди, а потом уперлась рукой в грудь и принялась давить и мять грудную клетку. Я понял, что она делает массаж сердца. Она при этом тяжело дышала, будто занималась любовью.
– Ты, девушка, что делаешь, сама знаешь? Ты врач, что ли? – сказал мужчина с собакой.
Анжелика повернулась к мужчине на одну секунду, посмотрела снизу вверх и сказала:
– Пошел на хуй. – Потом она сказала мне: – Снимай с него ботинки, бей по пяткам.
Я снял со старика боты, у моей мамы были такие же, войлочные боты на молнии.
– Носки снимай! – сказала Анжелика.
Снял со старика бумазейные носки, стал бить его по пяткам, гнать кровь в тело. Ступни у старика были холодные, ногти на пальцах ног – кривые и желтые.
– Сильнее бей!
Я бил его по ступням открытой ладонью, потом стал разминать.
– Сильнее! Давай! Сильнее! Давай!
Она стояла на четвереньках, выпятив свой круглый зад, и только приговаривала:
– Давай! Сильнее! Давай еще!
Анжелика прижалась к белым губам старика и стала дышать ему в рот. У нее это ловко получалось, она захватила губами стариковские губы особым профессиональным движением. Губы у нее растягивались легко и как угодно: я забыл сказать, что презерватив она надевала ртом, меня это поразило. Так вот, она дышала старику в рот и давила ему на грудь. Еще, еще, еще – она отрывалась от губ старика, набирала побольше воздуха и опять присасывалась к его рту.
Так продолжалось минут десять. Старик стал дышать. Потом приехала «скорая».
Анжелика встала, поглядела на свои белые чулки, скривилась.
– Как я теперь переоденусь! Меня в десять часов мужчина ждет на Павелецкой.
– Где ты научилась массаж сердца делать? – спросил я.
– Работала два года в урологии, медсестрой. Всего насмотрелась. Хочешь, катетер тебе вставлю? – Она засмеялась. – Если в следующий раз опять стоять не будет, вставлю, так и знай!
