– А если в результате такой помощи все станут одинаковыми? Ну, допустим, все станут британцами. Или узкоглазыми евреями черного цвета.
Мэл шутки не понял, посмотрел тревожно.
– Но мы и так все одинаковые. Просто не понимаем этого. Мы все рождены товарищами и братьями. Просто этого не понимаем. А они научат. Они разрешат все противоречия. Они скажут: вам нужна энергия – возьмите дешевую энергию, вам нужна вода – вот вам вода.
– То есть пришельцы будут вроде большевиков?
– Не понял тебя, дружище.
– Большевики так говорили: нужна земля – дадим землю, нужен хлеб – дадим хлеб.
– А дали?
– Ну как тебе сказать… Сложный вопрос. Это целая история, Мэл.
– А эти дадут. Тут уж без обмана.
– А как они выглядят?
– Многие из них выглядят, как мы с тобой. Но это развитая цивилизация.
– А у них искусство есть?
– Мы скоро все узнаем, дружище. Ровно через год. Подождем. Кстати, не пора нам на ланч?
– Мэл, еще пара вопросов про котов – и пойдем. Ты ведь рисуешь котов. Все знают: ты любишь марсиан, любишь покушать и любишь рисовать котов. А если тебе под страхом смерти запретят рисовать котов? Что будешь делать?
– Буду их разводить! Буду их кормить, гладить… и рисовать собак. А кто мне запретит?
– Еще скажи, как ты начал рисовать котов? Какой случай тебя подтолкнул?
– Ну, я сидел, смотрел на своего кота. Он такой мудрый, такой спокойный. Не как мы, люди – все бегаем, суетимся. А коты никуда не торопятся. Они знают про вечность. Вот я сидел, смотрел на кота, а потом взял блокнот. Три блокнота изрисовал. И понял, что хочу рисовать котов. Понимаешь. Макс, я люблю в кошках то, что они связаны с вечностью. Их покой, их сон, их невозмутимость. Пойдем есть – я уже с ног валюсь от голода.
Мы спустились по железной лестнице, вышли во двор.
– К Диане идем?
– Давно тебя не было. Диана три месяца как уехала.
– Что ты говоришь?! – Аж ноги подкосились. Диана уехала! – Как это – уехала?
– Домой, в Италию. Слушай, она сорок лет здесь отбарабанила. Ну сколько можно мерзнуть. На Сицилию уехала. Теперь один португалец ее кафе взял. Старается пока.
И правда, португалец. Там, где у Дианы висели открытки с видами Сицилии, у новенького паренька – открытки с видами Мадейры. Улыбается, руку протягивает, обещает настоящее португальское меню. Пока – только сосиски, а уж там он развернется. Ничего, скоро жизнь его пообломает, поймет, что счастье в яичнице с бобами и камберлендских сосисках с кетчупом. Лет двадцать продержится – и назад. Впрочем, кто знает, что будет через двадцать лет. Особенно если пришельцев учесть.
