Омер рассмеялся:
- Меня не интересуют приемы и принципы чистильщика сапог. Но когда я вижу, что он плохо вычистил мои башмаки, я вправе высказать недовольство. Если же художник будет признавать право судить о его произведении только за своими коллегами, то нанесет этим ущерб лишь самому себе, потому что коллеги вообще гораздо пристрастней друг к другу, чем мы!
В зале засмеялись. Эмин Кямиль сделал вид, что снова хочет вступиться за Исмета Шерифа, но быстро переменил тему. Вначале никто не понимал, о чем он говорит, и лишь постепенно выяснилось, что о мусульманской мистике, которой с некоторых пор он стал увлекаться. За последний год молодой поэт сменил несколько увлечений: сначала это был буддизм, затем учение Лао-цзы и, наконец, Мухиддин Араби и Халлад-жи Мансур (Мухиддин Араби (1164 - 1240) - арабский теолог, автор многотомного сочинения «Мекканские откровения»; Халладжи Мансур (858 - 922) - арабский поэт-мистик, суфий). Он пересыпал свою речь нетвердо заученными арабскими изречениями, а также к месту и не к месту читал арабские бейты (Бейт - восточное двустишие).
- Я - истина! - Мансур глаголет.
Его устами Истина глаголет!.. -
произнес он и, сощурив глаза, осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться в том, какое впечатление сия мудрость производит на слушателей.
- Эмин Кямиль, почитайте свои стихи, - попросил светловолосый господин, сидевший на председательском месте.
Его поддержали поклонники молодого поэта. Все смолкли, и Эмин Кямиль, не вставая с места, низким и довольно приятным голосом стал читать длинное стихотворение.
Казалось, в этом стихотворении были собраны воедино все страшные понятия и слова, существующие в турецком языке. Создавалось впечатление, что единственная цель автора - нагнать ужас на слушателей. В стихотворении говорилось о светопреставлениях, потусторонних голосах, кровавых зорях, адском пламени, смертельных ядах, фантастических призраках и о человеке, который, как Вильгельм Телль, стрелял из лука в яблоко, только стрела была пламенем, а яблоко - духом. Поэт кончил читать, но никто не проронил ни звука. Загадочность стихотворения и чувства, которые оно внушало, омрачили всех, как черная туча. Требовалось некоторое время, чтобы эта туча рассеялась.
Наконец председатель вспомнил, что первое слово и первое мнение по праву должно принадлежать ему.
- Необычайно! - воскликнул он. - Вот это стихи! Поздравляю!
Но, сообразив, что единственный способ показать свою компетентность в поэзии - это критика, он решил сделать хоть какое-нибудь замечание.
