— Не думал, что тебя это интересует…
— Женщины — существа конкретные. Для них что-то становится интересным, если кто-нибудь из знакомых этим увлечётся.
Девушка остановила внимание на рисунках, которые он, чтобы не давать лишних объяснений, назвал городами будущего. Необычных очертаний машины, непривычные, будто игрушечные дома… Харламов никому не собирался говорить, что эти картины он видел в редких ярких и смущающих снах, после которых он долго не мог восстановить душевное спокойствие. Чем-то настроение после этих снов напоминало чувства, которые вызывала в нём Ольга. Казалось, будто он случайно прикоснулся к запретному Неведомому. Но рассказывать об этом он никому не собирался.
Инна чувствовала себя комфортно, и юноша понемногу разговорился. Даже перестал думать о том, где сейчас может быть Ольга. Та же пришла вместе с Анной, и на одноклассников внимания не обращала. Но соседка взяла инициативу на себя и сразу же вывалила просьбу позаниматься с ними медитацией. По просьбе Бордусея.
— Мне отец говорил, — кивнула Ольга. — Только он говорил про одного Ермолая. Можно, конечно, и двоим заниматься: тебе, Инна, тоже не повредит. Но не сейчас. Я обычно ступаю на путь духов в лесу, под открытым небом. Подождем, пока станет тепло, до 21 апреля.
— Я опять ничего не чувствую, — признался Ермолай, поворачиваясь к девушкам.
Морозы ушли уже давно, уже и ночами воздух сохранял плюсовую температуру, но снег между деревьями еще не истаял, слежавшись в плотную сероватую массу. Дочь шамана, глядя на него, сидела на упавшем древесном стволе, и её неподвижное лицо, как обычно, никаких чувств не выражало. Инна, напротив, хоть и прикрыла глаза, но на её лице явственно отражалось умиротворение и довольство. У неё медитация — если то, что они пытались делать, можно было назвать медитацией — получалась. У него — нет.
— Ты чем перед этим занимался? — спокойно спросила Ольга.
Юноша чуть было не брякнул, что спрашивать ей незачем. Девушка, живущая с ним в одном доме, прекрасно знала его распорядок дня и видела, что он готовил большую работу по истории Материнского Мира. Однако, раз знала, но спросила, то вопрос должен был иметь смысл.
То, чем они с Аникутиной занимались, было не столько медитацией — сосредоточением на своем внутреннем мире — сколько постижением жизни древесного мира. На удивленный вопрос юноши, сразу же осознавшего различие, девушка невозмутимо ответила, что к одной цели может вести множество дорог. А им, жителям леса, куда разумнее для начала использовать то, с чем они лучше всего знакомы, оставив сокровенные тайны человеческой души жителям городов. И вот Ермолай, уже не в первый раз, не мог постигнуть судьбу дерева, из семени которого выросла сосна, перед которой он сидел на пятках сплетенных ног.
