— Пожалуйста, побыстрее, — просил воздушного стрелка Мокрушин. — Аккумулятор посадить можно.
— А ты будь настойчивее, — посоветовал я механику, видя, как трудно ему быть хозяином на самолете. — Ну-ка, скомандуй, чтоб послышался металл в голосе.
Механик махнул рукой и отошел в сторону.
И все-таки у меня складывалось о нем хорошее мнение. Он снял поддон, эту труднодоступную часть мотора, не поднимая двигатель с моторамы. Это вдвое ускорило работу. Теперь по методу Мокрушина работали все поддонщики. «С выдумкой парень, — решил я. — Вот только робок немного. А может быть, просто стесняется».
На соседнем самолете «стаскивался» мотор. Майор Сливко крутил ручку подъемной лебедки. Делал он это без всякого энтузиазма и все вытирал со лба пот.
Мне вспомнилось недавнее комсомольское собрание, на котором обсуждалось, как быстрее подготовить самолеты к эксплуатации.
Собрание было бурным. Высказывали много разных суждений, спорили. Когда поднимался шум, председатель Лерман вставал со стула, молча качал головой и выразительно морщился. Примерно то же делал в подобных случаях подполковник Семенихин. Я взял слово:
— Надо, чтобы весь летный состав участвовал в подготовительных работах. Я предлагаю просить об этом командование.
Кое-кому мое предложение не понравилось. «Достаточно того, — говорили они, — что мы проверим работу своих механиков».
Но технический персонал, которого на собрании было большинство, меня поддержал. Когда я возвращался на свое место, старшина Герасимов схватил мою руку и крепко сжал.
А сегодня утром майор Сливко сказал мне, перекатывая из одного угла рта в другой папиросу:
— Эх, старик, зачем ты лезешь, куда тебя не просят? Карьеру летчики делают в небе.
Когда Сливко тянул ручку лебедки на себя, меховая куртка распахивалась на его широкой груди. Видны были орденские колодки. Мне было немного стыдно перед ним за свое выступление на собрании.
Ударили в рельс. Техники, гремя тяжелыми сапогами по плоскостям, заспешили к курилке. Там уже вывесили экстренный номер «Боевого листка».
— А здорово дали ему по закрылкам! — смеялись техники над карикатурой на Брякина.
Его «пропечатали» за то, что он, проходя мимо машины Сливко, взял из сумки несколько ходовых ключей. Абдурахмандинов хватился пропажи, обегал все самолеты и по каким-то одному ему известным приметам нашел свои ключи.
— Верни, что взял. Вор несчастный! — закричал он на весь аэродром.
Бледнея, Брякин сжал кулаки и зловеще зашипел, подступая к Абдурахмандинову:
