Показавшийся из люка Лещинский припал к трапу, закрыл руками голову. «Сумасшедший мальчишка утопил их всех». Дерзость нападения, внезапность, когда победа была явно на стороне шхуны, ошеломили Лещинского.
Когда, наконец, он поднялся, бот уже был далеко от своего врага. Со срезанным начисто бушпритом, единственным уцелевшим гафелем суденышко неслось на высокой волне. Позади, в наступавшем мраке, чуть приметно белели на двух теперь мачтах паруса корсара.
А Павел стоял на коленях, — ударом его сшибло с ног, и не выпускал румпеля. Холодные брызги смешались с кровью, сочившейся из раненого виска, парка была разорвана, черные волосы слиплись на лбу, обледенели. Он перестал быть мальчиком. Он был мужчиной, выполнявшим свой долг.
1
Шторм налетел ночью. Огромные валы с грохотом неслись в темноте, рушились водяные стремнины. Выл и свистел ветер. Вода заливала палубу, с неистовой силой швыряла суденышко из стороны в сторону. Метались обрывки снастей, клочья истерзанных парусов. Паруса не удалось зарифить, буря сорвала их вместе с реей.
Павел привязал себя к румпелю. Двоих матросов унес ураган, а может быть, придавило обломками. Павел ничего не знал. Не выпуская румпеля, впившись в него окостеневшими пальцами, по пояс в воде, держался он на небольшом помосте. Компасный фонарь еще мигал, впереди мерцала мокрая мачта, вскипала белесая пена. Дальше ничего не было видно.
Шхуна давно потерялась в гудевшей темени. Буря прервала побоище, и оба корабля боролись теперь со стихией. Бот был полуразрушен; гибель последнего паруса и почти половины команды довершила его судьбу. Уцелели Павел, Лещинский, умиравший боцман и три матроса в кубрике, равнодушно ждавшие конца.
Павел нечеловечески устал. Если бы не конец, державший его у рулевого управления, он был бы снесен в пучину. Иной раз, когда «Ростислав» долго не мог подняться, юноше хотелось развязать конец, перестать сопротивляться. И только мысль о людях заставляла его судорожно цепляться за румпель.
Вот так же, когда ему было двенадцать лет, трепала их буря у алеутской гряды. Баранов привязал его вместе с собой у румпеля, команда, охотники держались за мачты,— каюта и трюмы были затоплены. Двое суток носились они по морю, потом тайфун швырнул судно на камни. Корабль бился о рифы, раздвигалась и сжималась треснувшая палуба, в щелях давило людей. Баранов приказал срубить мачты, строить плот, но его разметало по заливу, люди погибли.
