В первую минуту Павел обрадовался. Океан не был пустыней, надвигавшийся шторм не казался страшным. Но с каждым кабельтовым, уменьшавшим расстояние между кораблями, неясное беспокойство овладевало Павлом. Шхуна шла в полном безмолвии, без флага, без обычного оживления на палубе. Словно молчаливый призрак.
Павел приказал поднять свой флаг. Трехцветное полотнище взвилось над мачтой, затрепыхало по ветру. Шхуна не отвечала.
— Зарядить пушки! — скомандовал Павел и увидел, как суеверно перекрестился боцман.
Шхуна продолжала приближаться, уже отчетливо видна была на носу под бушпритом резная деревянная фигура... Водяной вал вскинул русское суденышко. В ту же секунду сверкнул над шхуной огонь, ядро разворотило борт «Ростислава».
Павел упал, но сразу же поднялся, ухватил румпель. Худшие опасения подтвердились.
— Отдай шкоты! — закричал он высоким мальчишеским голосом. — Все наверх!
С окровавленным лбом, — падая, он содрал кожу с виска, — дрожа от возбуждения, Павел налег на румпель, пытаясь круто повернуть судно. Ему это почти удалось. Второе ядро угодило в море. Бот лег бортом на воду и, скрипя обшивкой, тяжело поднялся. Однако шхуна без всяких усилий повторила маневр, новое ядро сорвало кливер с «Ростислава». Мокрая холстина грохнулась вниз, повисла на искалеченном борту. Потом ее унесло в море.
Цепляясь за изорванные снасти, за палубу, боцман пробрался на мостик. Упавшей реей ему переломило ногу, ушибло спину. Старик ухватился за трос, вытер кровавую слюну.
— Не уйти, — сказал он, с трудом шевеля губами. — Выкидывайся на каменья... Корсар это... Кончит...
Лещинский оттащил потерявшего сознание боцмана в каюту.
Павел видел, что «Ростиславу», действительно, не уйти. Но сдаваться он не собирался. Все надежды Баранова, оставшихся на Ситхе людей были обращены на этот маленький бот, на него, Павла. Гнев и ярость охватили его. «Напасть на русское судно, в русских водах!»
Он торопливо огляделся. Огромная водяная степа подняла бот, с высоты ее виден был почерневший океан и совсем близко закрытая парусами шхуна...
— К орудиям! — стараясь перекричать вой ветра, налегая изо всех сил на румпель, скомандовал Павел. И пока растерянные матросы добрались до пушек, он повернул бот и ринулся вместе с водяной лавиной вниз, на врага,
Мелькнули паруса, черный высокий борт корабля, длинный однорукий человек, ухватившийся за тали, повисшие на снастях люди.
— Огонь! — скомандовал Павел.
Из трех пушек блеснуло пламя, бот дрогнул, качнулся. Гул залпа на мгновенье заглушил треск столкнувшихся кораблей. Медленно раскололась и рухнула мачта шхуны. Валились обломки, свистели, извиваясь, концы снастей.
