— Даже так? — удивленно поднял брови лорд Вернем.
— Еще хуже! — коротко бросил епископ. — Найдется немало желающих рассказать тебе о поведении кузена, и мне нет смысла этим заниматься. Скажу только, что меня потрясло, как отец, кем бы он ни был, мог захотеть, чтобы его дочь вышла замуж за Жервеза.
— Что снова возвращает нас к Теобальду Муру, — сказал лорд Вернем.
— Бот именно!
— Вы, вероятно, хотите, чтобы я увиделся с ним?
— В противном случае тебе придется оставить здесь все как есть и вернуться туда, откуда ты приехал. В дебрях Африки тебе, несомненно, удастся забыть об аббатстве, и оно постепенно разрушится.
Епископ говорил ровным голосом, но от этого его слова звучали еще убедительнее.
Лорд Вернем снова поднялся и подошел к окну.
Он подумал, что нарциссы еще более золотистые, чем ему помнилось, и он был уверен, что там дальше, на берегу озера, цветут золотые калужницы.
В детстве он какого собрал их для бабушки и был горько разочарован, когда они завяли, едва он принес их домой.
Интересно, а форель по-прежнему плавает в тени старых ив? Когда-то, когда он был еще мальчиком, один из садовников научил его ловить рыбу. Это не раз пригодилось ему потом, когда он оказывался в отдаленных уголках земли и хотел поесть рыбы.
Но ни одна из рыб не могла сравниться с форелью, обитающей в реке Вернема, так же как ни один экзотический фрукт не мог быть вкуснее тех персиков, которые он тайком от садовника таскал из окруженного высокой стеной сада позади конюшен. Сейчас, наверное, этот сад совсем зарос сорняками, а в конюшнях нет лошадей, не слышно, как насвистывает грум, когда чистит черный, коричневый или рыжий бок.
Да, в конюшне и будет тихо, если только призраки лошадей жадно тянут морды из своих стойл за морковкой или яблоком.
И в длинной картинной галерее тоже одни призраки, там, где так хорошо было не только играть в прятки, но и кататься по сверкающему полу.
— Ступайте отсюда, мастер Аларик, — говорили горничные. — Пришли в грязных сапогах и все испачкали!
Но на кухне его всегда ждал пряник или большая гроздь винограда.
Когда он стал старше и начал ездить на охоту, повара срезали ломтики с висящих на потолочных балках окороков и упаковывали в серебряную коробочку, которую укладывали в специальный кармашек на седле.
Весь дом и сад были наполнены для него воспоминаниями.
Вон в той роще он застрелил своего первого фазана — он до сих пор помнил свой восторг! А вот то место в парке, где они вместе с егерем охотились с хорьками, а его любимый хорек застрял в норе, и он думал, что уже никогда его не увидит.
