и нос, когда писатель рассказывает о чьем-то лице. Но мне говорили, что во французском языке две половинки nez aquilin расстаются так редко, что встретить какое-нибудь другое слово под руку с aquiline все равно что стать свидетелем супружеской измены. Похоже, весьма очевидное и уже вошедшее в поговорку лингвистическое явление — ограниченная юрисдикция прилагательного
орлиный — всегда наблюдается в литературном описании органа обоняния.
Среди великих орлиных носов в истории литературы мы встречаем нос графа Дракулы работы Брэма Стокера (и по меньшей мере двух его вампирических собратьев), нос доктора Гарри Джоя от Питера Кэри (только ли доктора?). Еще можно поискать такие носы в «Тете Юлии и Сценаристе» Марио Варгаса Ллосы, и у господина Реналя, мэра Верьер в «Красном и черном» Стендаля. Антон Чехов тоже любил орлиные носы: он наделил ими одного врача и одного профессора, которые засветились в его рассказах. У Джорджа Элиота предположительно тоже был орлино-назальный комплекс, ведь писательница, творившая под этим псевдонимом, упомянула по крайней мере один такой нос в главе двадцать один «Адама Вида», второй в главе пятьдесят восьмой «Миддмарча», а третий в главе седьмой «Мельницы на Флоссе». Конечно, можно продолжать эту игру до бесконечности, но боюсь вам наскучить. Лучше я докажу свою гипотезу, предложив вам написать прямо здесь, на полях, имена пятерых литературных героев с орлиными носами, которые встретятся на вашем читательском пути. Держу пари, что этот список будет закончен очень скоро.
Но как же на самом деле выглядит орлиный нос? Я, само собой, прочла множество описаний и представила себе кучу таких носов, прежде чем решила капитально, раз и навсегда покончить с этим вопросом. У меня это слово вызывает ассоциации с чем-то водянистым: представляю себе этакий длинный, тонкий нос, с кончика которого в самый неудачный момент срывается большая капля. Но на самом деле, я это поняла совсем недавно, речь идет о носе, изогнутом, как клюв орла. Он является, как утверждают некоторые психологи-физиономисты, свидетельством сильной воли, независимости характера и даже гарантией процветания его носителя в зрелом возрасте.
Ева устала ждать, когда орлиный нос выполнит ее рекомендацию.
— Ну, так вы уходите?
— Да-да…
— Но вы же не уходите!
— В самом деле. Понимаете, я вам кое-что принес.
Тут Ева обратила внимание на автомобиль с откидным верхом, оставленный рядом с ее почтовым ящиком под персиковым деревом, и подумала, что эта тачка совсем не похожа на машину для доставки почтовых отправлений.
