Марина целиком ушла в работу и благоустройство своей новой квартиры. Жила в состоянии ремонта несколько месяцев. В выходные и после работы ездила по строительным рынкам и мебельным магазинам, благо они были на каждом углу. Строители злились — привыкли делать евроремонты в пустых квартирах. Она им мешала. Каждый день двигали ее кровать из угла в угол. Марина уставала так, что вечером не могла ни телевизор смотреть, ни читать — только бы до постели добраться, что и спасало ее от ненужных мыслей.
Февраль 2001
Понедельник. Что хорошего можно ждать от понедельника?! Подумать только — одна седьмая часть нашей жизни приходится на понедельники! Темное утро, за окном пурга, в горле першит. Дотащилась до работы, выпила кофе, привела в порядок лицо и душу. Звонок:
— Марина, я тебя ищу. — Это была сотрудница из другого отдела, с которой они дружили. — Только, пожалуйста, не говори «нет».
Отказать ей Марина не могла, снова надела сапоги и шубу и пошла на другую территорию, в музей, где приятельница ждала ее с англичанами. Больше никого «с языком», чтобы показать музей, ей найти не удалось.
Показывать музей иностранным гостям — особенно англоговорящим — всегда было для Марины удовольствием. Гости нравились — доброжелательные, настроенные на восприятие. Они не маскировались, как многие соотечественники (особенно из образованцев), показным безразличием, всезнайством или скептической суровостью. Встреча с чудесами делала их счастливыми, они этого не скрывали. А осчастливить кого-то за часовую экскурсию — дорогого стоит! Их отзывчивость окрыляла: благодарная работа! И еще… Они не боялись смотрителей. Даже в те годы, когда смотрителями в Маринином музее работали серьезные пенсионеры из известной фирмы, и их окрики «не трогать!», «не фотографировать!», «идти по дорожке» заставляли ее вздрагивать, гости лишь комично изображали ненастоящий испуг. «Эманация непомерной нездешней свободы, — Марина не могла найти иного определения для того, что чувствовала, когда общение с „пришельцами“ было особенно удачным, — свободы, не наносящей вреда другому. Это то, что невозможно копировать, никакой артист это не сыграет, такими можно только быть».
«Посмотрим, что за гости», — думала Марина на бегу. Гостей было двое — средних лет мужчина и его дочь лет двадцати с чем-то. Оба высокие синеглазые, девушка вот только очень полная — не в отца. Оба были какими-то уж слишком сосредоточенными на чем-то своем, тем не менее смотрели, слушали и благодарили искренне. Управилась с ними за полтора часа и бегом назад, в свой кабинет, где ее уже ждали: сама совещание назначила.
