Август 1993
Летом вынула из ящика письмо, увидела знакомый мелкий летящий подчерк, сердце застряло где-то на уровне горла. Корреспонденция от него была, но все открытки с видами, а здесь — настоящее письмо в конверте.
Бросился в глаза двойной «забор» из крестиков в конце письма: поцелуи, что ли?
Стала читать: «Спасибо за то, что спасла меня. Я попал в больницу, сделали пустяковую операцию (следовало подробное описание), но перед выпиской подхватил инфекцию, был на пороге смерти, уже почти смирился, но вдруг почувствовал волну тепла, оно шло от тебя, я это знал, и оно меня спасло. Пожалуйста, не волнуйся обо мне: сейчас я дома, приходит медсестра менять повязку».
Стало ужасно грустно и стыдно: у нее никаких предчувствий не было, ничего она в его сторону не посылала, как она могла его спасти? Но ведь он не сомневается в ее любви и нуждается в ней — вот что главное! Значит, все ее муки, все нескончаемые думы и слезы не напрасны… «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?»[14]
Июнь 1994
Однажды — три года уже прошло с их первой встречи — в день ее рождения, когда гости разошлись, раздался звонок:
— Как ты? — Голос звучал близко и искренне, без наигрыша «по случаю», как будто он в кои-то веки был один.
— Ты один?
— Да.
— Где жена?
— Где-то во дворе, — бросил он безразлично, как будто хотел сказать: «Не сторож я ей».
Как бы она хотела рассказать, что думает о нем днем и ночью. Зачем? Благоразумие — вот на чем, как она считала, держится их связь: он уверен в ее благоразумии. Не осложнять ему жизнь, ни о чем не просить, ни о чем не спрашивать. В тот раз не удержалась все-таки, спросила:
— Ты думаешь обо мне, хоть иногда? — Ее выдавал только чуть дрожащий голос — с этим ничего поделать не могла. Он как-то обреченно произнес:
— Я люблю тебя.
Оба замолчали. Марина слушала тишину и не хотела ничего другого.
Июль 1995
Им была дарована еще одна встреча. В июле 1995 года Мартин и Марта остановились на день проездом из той же Казани, где жили их друзья-учителя. Маринины мужчины летом разъехались, она была одна дома.
Гуляли по Москве. Марта — впереди, они за ней. Обменивались короткими фразами.
— Ты всегда со мной. И я с тобой. Два раза в неделю я слышу твой голос, — глядя вперед, едва слышно, как будто бы про себя, Мартин произнес то, что Марина знала давно. Он держал ее ладонь в своей и настолько «оторвался» от этой земли, что, не видя, перешагнул толстые цепи, ограждавшие автостоянку у гостиницы «Метрополь». Марина счастливо смеялась:
