Хотя плюралистическая демократия дает больший простор для участия масс, чем соревновательная олигархия, в обоих типах согласительных систем активное участие в политике принимают люди, обладающие высоким общественно–экономическим статусом. Юристы, государственные служащие и бизнесмены заключают политические сделки, вырабатывают ту или иную политику и проводят в жизнь законы. Бедняки, занимающие маргинальное положение в рыночной экономике, обычно пассивно наблюдают за теми, кто активно участвует в политическом спектакле, затрагивающем их жизнь.
В XIX и начале XX в. в отдельных частях Западной Европы и Латинской Америки политические системы функционировали как соревновательные олигархии. Англия XIX в. является примером такой олигархии. Доминировали элитарные группы, занимавшие высшие ступеньки иерархической лестницы. К их числу относилась королевская семья, англиканское духовенство, земельная аристократия, мелкопоместное дворянство, новые промышленники (текстильные фабриканты), коммерсанты, лондонские финансисты и государственные служащие высшего ранга, юристы, журналисты и писатели. Из этой олигархической системы были практически полностью исключены неимущие классы, заводские и неквалифицированные рабочие, женщины, ирландцы и католики. На формирование политики влияли главным образом межфракционные конфликты парламентских элит — тори и вигов. В Чили, Аргентине и Уругвае на обладание политической властью претендовали несколько господствующих элит — католический епископат, крупные землевладельцы, владельцы рудников и приисков, коммерсанты, юристы и армейские офицеры. Несмотря на свой олигархический характер, эти системы проводили парламентские и президентские выборы, мирились с существованием некоторых гражданских свобод и поддерживали разделение исполнительной и законодательной власти. При этом большинство людей — неимущие, беднейшее фермерство, рабочие на фабриках и рудниках, женщины — не имели ни права, ни возможности принимать участие в политической жизни[54].
Несмотря на то что в 80–х годах военные формально передали власть гражданским лидерам, большинство из этих систем функционировали как соревновательные олигархии, а не как плюралистические демократии. Хотя в процессе выборов гражданским политикам удалось сместить офицеров с постов глав правительств, военная элита продолжала определять правила политической игры и держала под контролем решение политических вопросов, встававших на повестке дня. Помимо контроля над определенными регионами в рамках государства, офицеры вооруженных сил определяли политику в сферах национальной безопасности, охраны внутреннего порядка, экономического развития и даже в области образования. Они обладали правом вето в отношении решений, принимаемых выборными гражданскими президентами. Некоторые группы, такие, как профсоюзные активисты, левые политики, радикальные студенты, духовенство, журналисты и интеллектуалы, становились жертвами военно–полицейского насилия. Поэтому мирное согласование противоположных требований различных добровольных ассоциаций оказалось делом трудным
