— Нельзя, Валерик.
— Я обещал.
Тася подвела Петю к дивану.
— Смотри, — сказал Валерий всё так же тихо. — Синий конец стрелки — видишь его? — показывает на север. Всегда-всегда на север. И если ночью посмотришь, стрелка светится.
Потом совсем шёпотом добавил:
— А другой конец показывает на юг…
Но тут Тася опять обняла Петю и увела из комнаты.
И он пошёл к Нине Игоревне и сел среди грядок.
Из дома пришёл Муж-и-Повелитель с корзинкой. Он стал отрывать пальцами клубничины от веточек. Они снимались легко и сочно.
— На, поешь, — протянул он Пете большую ягоду и поглядел на Нину Игоревну.
Но Петя не взял. Ему совсем не хотелось клубники «виктории».
— Оставь ребёнка в покое! — крикнула Нина Игоревна. — Дай ему сосредоточиться. Видишь, он играет.
А Петя смотрел на компас. Как бы он этот компас ни вертел, синий конец стрелки всё поворачивался к дому на пригорке. Не к какому-нибудь северу, а к дому на пригорке.
Петя хотел побежать, сказать об этом Валерию. Но сегодня было нельзя.
Ночью Петя проснулся оттого, что кто-то плакал женским голосом.
Нина Игоревна плакать не могла.
Муж-и-Повелитель не мог плакать женским голосом.
Петя приподнял голову, чтобы подушка не мешала правому уху. И тогда услышал:
— Лопухи вы! Лопухи! — Это говорила Нина Игоревна очень громким шёпотом.
А женщина, которая была лопухом, всхлипывала:
— Что же нам было делать?
— Как — что? — на весь дом шептала Нина Игоревна. — Сдать дачу и ехать на юг.
— Он не хотел, — опять всхлипывала женщина.
— Вот я и говорю, вы как были лопухами, так и остались. Кто же мальчишку слушает?!
— Я пойду, — сказала женщина. И голос показался Пете знакомым.
— Сколько не хватает? — спросила Нина Игоревна.
— Рублей двести, — ответила женщина. — Я пойду…
Но Нина Игоревна перебила совсем сердито:
— Двести дам. Принесу. Только Борису — ни копеечки.
— Да что вы, он и сам не возьмёт.
— «Не возьмёт, не возьмёт»!.. — заворчала Нина Игоревна. — Откуда же он деньги-то берёт? За драмкружок-то свой гроши небось получает.
— Я не знаю, — ответила женщина.
— Да чего тут знать, — перебила Нина Игоревна. — Ясное дело, кого-нибудь из дружков своих пустит по ветру — вот тебе и сыт, и пьян, и нос в табаке. Ты его не очень, не очень-то приваживай!
Петя вспомнил, как дядя Борис — Седьмая Вода подбрасывал его и ловил, «пускал по ветру», и подумал, что он, наверное, шутил и что по правде это делается не так. И нос у дяди Бориса не был в табаке, хотя табаком от него пахло. И пожалел дядю Бориса: почему Нина Игоревна так о нём говорит, как будто он виноват? А это неправда.
