— А теперь, Давид, — обратился Давид Сасунский к своему тёзке, — давай-ка и мы попьём этой родниковой воды и отправимся в путь. Нас с тобой ждут новые славные подвиги!
Юный Давид с наслаждением подставил лицо и руки под прозрачную журчащую струю и тут…
— Мальчик! Мальчик! — услышал он, словно издалека.
Почувствовав на лице и руках брызги воды, Давид пошевелился.
— Мальчик! Эй, мальчик, да проснись же ты!
— Вай, посмотрите, где спит этот мальчишка! — раздавались голоса. И… если бы он не схватился за бронзовое бедро Давида Сасунского, от неожиданности и испуга свалился бы спросонья вниз.
Давид открыл глаза и увидел у самого края бассейна какого-то человека в фартуке, направлявшего струю воды из шланга так, чтобы брызгами воды его разбудить. Рядом с человеком в фартуке стояли милиционер и две женщины. Утреннее солнце ослепительно сияло над головой.
— Нет, надо же придумать такое!
— Как будто больше негде было ему переночевать!
— А может, и негде было, откуда вы знаете? — высказала предположение только что подошедшая старуха.
— Мальчик! — снова крикнул милиционер, увидев, что Давид окончательно проснулся. — Сейчас же слезай с памятника!
Давид, весь ещё во власти недавно увиденного сна, непонимающе поглядел вниз — на милиционера и на толпу, собравшуюся у бассейна.
— Ну что, ты не понимаешь армянского языка? — снова закричал милиционер. — Слезай с памятника!
Давид в полусне удивлённо посмотрел на милиционера, потом поднял голову к лицу Давида Сасунского, возвышавшемуся над ним, и тут вспомнил всё: и как он вчера убежал из дому, и Симона, и как ночью влез сюда, на памятник, — всё-всё, что приключилось с ним за последние сутки.
В толпе, заметив, наверное, недоумение в глазах мальчика, кто-то рассмеялся. Давид легко соскользнул с памятника и, весь обрызганный каплями воды и растерянный, вылез на край бассейна. Подошли ещё несколько прохожих. Утреннее солнце набирало силу, и уже в воздухе стало ощутимо жарко. Милиционер положил руку на его плечо.
— Тебя как зовут?
— Давид…
В толпе громко расхохотались. Кто-то выкрикнул: «Ай да мальчишка!»
— Я тебя спрашиваю серьёзно, — продолжал милиционер, — как тебя зовут?
— Давид… — Мальчик в смущении и страхе уставился на свои мокрые ноги.
— Опять за своё! Ну ладно, разберёмся в детской комнате, — теряя терпение, сказал милиционер. — Ты почему ночевал на памятнике? Тебе что, негде было ночевать?
Давид смущённо продолжал рассматривать свои ноги.
— Ты ответишь или нет?
