— Жизнь здесь явно пошла тебе на пользу, — заметила Луэллин. Она сидела у окна, выходящего на освещенную солнцем веранду. — Я нахожу, что ты выглядишь теперь гораздо лучше.
В устах самого сурового критика, каковой всегда являлась для нее свекровь, эти слова прозвучали как высший комплимент.
Мишель раскинула руки и сказала:
— Здесь все прекрасно: и этот город и этот дом. Тут невозможно чувствовать себя несчастной!
— Тем не менее три года назад ты вернулась отсюда несчастной.
После этих слов Мишель стало понятно, что привело эту старую женщину сюда: любопытство, беспокойство, подозрительность. Решила лично убедиться, состоялось ли воссоединение супругов или поездка в Новый Орлеан затеяна лишь для отвода глаз. Интересно было бы посмотреть на ее реакцию, сказав, что она носит под сердцем ребенка от ее сына. Неожиданно ее накрыла волна сочувствия и понимания. Свекровь ведь тоже готова встать на защиту зародившейся в ней жизни. Разумеется, Луэллин только добра желает своему сыну. Каждой матери хочется, чтобы у ее сына было все самое лучшее. А три года назад Мишель не подходила под эту категорию. Но с тех пор она изменилась, обрела внутреннюю уверенность, научилась физически выражать свою любовь к мужу. И если Филипп захочет, у них получится семья.
— Да, тогда были проблемы, которые в основном я сама и придумала, — тихо ответила Мишель.
— Они уже решены? — Тон свекрови, как всегда, был вкрадчиво-вежливым, но холодные слегка прищуренные глаза смотрели внимательно. — Я желаю своему сыну только счастья, понимаешь?
— Надеюсь, что понимаю, и верю, что могла бы сделать его счастливым, — ответила Мишель и внезапно ощутила внутри себя неприятную сосущую пустоту.
Одни проблемы решены, но другие торопятся занять их место. Она готова справиться и с ними. Надо думать о хорошем… Мишель занервничала, услышав за спиной голос Филиппа:
— Что привело тебя сюда, мама? Насколько мне известно, ты лет двадцать не появлялась в этом доме. Мишель налила тебе что-нибудь выпить? Нет? Тогда позволь мне исправить это упущение.
* * *
Спокойный, вежливый, абсолютно владеющий собой. Кто бы подумал, что пятнадцать минут назад он был властно охвачен плотским желанием. И готов был заняться со мной любовью, со вздохом подумала Мишель, сидя на пуфе в оконной нише и наблюдая, как Филипп наливает светлый вермут в три изящных бокала. Сердце ее сжималось, невыносимо было видеть этого красивого мужчину в белых брюках и в шелковой белой рубашке таким отчужденным. Почему она сразу не сказала ему в спальне все, что собиралась сказать, вместо того чтобы бросаться на него как сексуальная маньячка, в которую, по его мнению, она превратилась? Да потому, что тянет ее к нему как магнитом, слишком сильно она любит его и соскучилась за два дня, ответила себе Мишель, принимая у Филиппа бокал. Она пошла на поводу у собственных инстинктов, и они завели ее не туда. Лучше она использовала бы то короткое время, что они были одни, на прямой разговор. Правда, она не могла предвидеть, что как снег на голову появится свекровь. Мишель видела, как смягчились черты ее сурового лица во время разговора с сыном.
