— Что с вами, — говорит, — вам плохо, да?
— Нет, доктор, мне хорошо! — говорю.
— Так что все-таки с вами такое?
— Я покормила своего ребенка!
Он посмотрел на меня, как на ненормальную, плечами пожал и ушел. А я еще постояла у стеночки немножко.
И домой пришла именно с этим ощущением огромного счастья, оно у меня потом и ассоциировалось с кормлением. Повезло. Это состояние и потом меня не оставило. У его кроватки я — только не смейтесь! — думала о Судьбах Мира. Как раз 1986 год был, какое-то потепление намечалось уже. И я, баюкая его, всерьез собиралась писать письма Рейгану и Горбачеву. Потому что я тогда так много понимала об этом мире и обо всех людях, что мне казалось, я запросто могу объяснить им обоим, как сделать, чтобы все было хорошо, чтобы все-все были счастливы. Я-то знала, что для этого нужно просто полюбить друг друга — так, как мы любим своих детей. Ради этих самых детей. Очень мне хотелось это объяснить людям.
Так что кормление — акт высокодуховный. Он может раскрыть такую любовь, понимание, желание добра, и с этим ты будешь жить, и малышу это, конечно, будет передаваться.
Надо расслабиться, не делать самой из кормления проблемы и тяжкой работы, не создавать вокруг него истерики и напряжения. Вообще в воспитании малыша — физическом и духовном — наверное очень важно, что вы сами от этого процесса испытываете: удовольствие или тяжелую усталость. Если удовольствия нет, подумайте спокойно, что вы делаете неправильно. Удовольствие должно быть! Даже и не удовольствие — наслаждение. Обязательно. Может, вы сами заматываете себя настолько, что уже неспособны его ощутить? Если так, то, возможно, что-то из повседневных дел можно исключить из распорядка дня? Так ли нужно все то, чем вы занимаетесь? Велика ли малышу польза от вас — замотанной и раздраженной!
Послушайте рассказ одной молодой мамы:
Прихожу я из роддома, по самую макушку снабженная сведениями о том, как кормить, когда кормить, по сколько кормить; как пеленать, сколько раз пеленать, во что пеленать; как стирать то, во что пеленаешь, чем стирать, в чем стирать; как это гладить, по какой стороне, сколько раз; куда выглаженное сложить, по сколько в стопку, какой стороной вверх; как брать, за какой край, как складочки разглаживать, как… И так далее. Дальше было так: в первый же день У меня кончились абсолютно все пеленки. Одни замочены, Другие кипятятся, третьи полощутся, четвертые еще сохнут, пятые не выглажены… ребенок голый. Я мечусь по дому, завернув его в какое-то старое махровое полотенце, и пытаюсь одновременно стирать и гладить. Ребенок орет (голодный, наверное, но мне не до того), собака истерично лает, я от полного бессилия и паники реву. Тут приходит старая такая патронажная медсестра. Увидела наш дым коромыслом и как рявкнет: «А ну, пре-кра-тить!!!» Машину стиральную выключила, утюг выключила, газ под бачком выключила, ребенка — мне к груди… Через час мы с ней чаек пили, и она мне рассказывала, что такая вот послеродовая истерика — дело обычное. Меньше надо слушать, чего в роддоме говорят, а больше думать: что делаю и зачем делаю?
