Наступила весна, и как-то на заре Лутиэн танцевала на зеленом холме и вдруг запела. Ее песня пронзала сердце, подобно песне жаворонка, что взлетает над вратами ночи и рассыпает трель свою среди гаснущих звезд, видя, как из-за пределов мира встает солнце. Песня Лутиэн разбила оковы зимы, и заговорили скованные морозом воды, а там, где ступала дева, проросли цветы
Тогда заклятье безмолвия спало с Берена, и он громко закричал, называя ее Тинувиэль; и лесное эхо вторило ему. Лутиэн замерла, изумленная, и не убежала, и Берен подошел к ней. Но едва она взглянула на него, жребий ее свершился, и она полюбила Берена. Однако она выскользнула из его объятий и исчезла в наступающем рассвете. Тогда Берен рухнул без чувств, словно сраженный молнией, и погрузился в сон, как в бездонную черную пропасть; и был он холоден, как камень, а сердце его опустело. И в мысленных своих скитаниях он бродил наощупь, подобно внезапно ослепшему, что протягивает руки, пытаясь обрести потерянный свет. Так он начал платить болью за судьбу, что была дана ему, и суждено ему было обрести свет – Лутиэн; и, будучи бессмертной, она разделила с ним смерть, будучи свободной, приняла его оковы, и большей боли, чем познанная ею, не ведал ни один эльдар.
Хоть он и не надеялся на это, она пришла к нему туда, где он пребывал во тьме, и в давние времена, в Потаенном Королевстве Лутиэн вложила свою руку в руку Берена. Потом она часто приходила к нему, и они бродили в лесах, скрываясь ото всех; прошла весна, наступило лето, и большего счастья не знал никто из детей Илуватара, хоть и краткий был им отмерен срок.
Даэрон Песнопевец также любил Лутиэн; он вызнал, что она встречается с Береном, и предал их королю. Безмерно был разгневан Тингол, ибо любил Лутиэн превыше всего на свете, считая недостойными ее всех эльфийских владык; что до смертных, он их даже не брал на службу. Потому он с печалью и изумлением заговорил с Лутиэн, но она не промолвила ни слова, покуда Тингол не поклялся не убивать Берена и не заключать в темницу. И все же он послал своих слуг, приказав взять его и доставить в Менегрот как преступника; однако Лутиэн, упредив их, сама привела Берена к трону Тингола, словно он был почетным гостем.
С презрением взглянул на Берена Тингол, Мелиан же хранила молчание. Король промолвил:
– Кто ты, что осмелился по-воровски прокрасться сюда и без дозволения приблизиться к моему трону?
Беоен молчал, охваченный трепетом, ибо велики были пышность Менегрота и величие Тингола. Тогда заговорила Лутиэн:
