— Я не толстая, — выговорила она, вся дрожа: Конел потерся носом у нее за ухом. Чувство было очень странное. В голове пустота, словно ей не хватало воздуха, и она вот-вот отключится.
Она глубоко вздохнула. Ах, как же здорово он пахнет! У нее прервалось дыхание: его губы обхватили мочку уха, а язык касался чувствительной кожи.
— Не толстая. — Его приглушенный голос проникал куда-то в самую глубину, словно растворяясь в потоке крови как какой-то мощный стимулятор; она готова была растворить в себе его самого — целиком, без остатка. — У женщин есть слой подкожного жира, а у мужчин нет, — продолжал Конел, путешествуя губами вдоль шеи к заветной ямочке.
Ливия вся задрожала, когда его губы коснулись ямочки внизу шеи, и он лизнул ее. Лоб его щекотал ее губы, и она с трудом сопротивлялась желанию поцеловать его. Почувствовав солоноватый привкус его кожи, она совсем потеряла голову. Руки без ее ведома выскользнули из-под одеяла и обняли его за плечи, а он уже поглаживал ее прикрытые материей груди, и они напряглись, соски затвердели.
— Невероятно, у тебя одни мускулы, а не жир, — бормотал Конел, но Ливия почти ничего не слышала. Она вся была поглощена его горячим дыханием, согревавшим ее кожу. Она подвинулась поближе к нему, а ее нога касалась его мужской плоти. — Ливия, ты совсем не обращаешь на меня внимания. — В голосе Конела слышался смех, и этот смех обволакивал ее, сулил невообразимое наслаждение.
Набравшись храбрости, Ливия протянула руку и коснулась пальцами его мужского естества; реакция была мгновенной, и чувство восторга охватило ее с головы до ног.
— Ливия, я… — Дыхание Конела пресеклось, пальцы Ливии сомкнулись. Он схватил ее руку, оторвал от себя и запечатлел поцелуй на ее ладони. — Я все пытаюсь поговорить с тобой, но, когда ты до меня так дотрагиваешься, не могу…
— Ты прав. Икоту как рукой сняло, — возвестила она, черпая уверенность в его сдавленном голосе. — И у меня нет ни малейшего желания слушать рассуждения о жире — ни о моем, ни о чьем бы то ни было.
— Ливия, я…
Она почувствовала, как напряглось его тело, и холодок страха пробежал по спине. Уж не собирается ли он сказать ей, что, кроме поцелуев, он ничего более не желает? Тело хочет одного, а ум сопротивляется?
— Я специально остановился сегодня у аптеки, прежде чем заехать к тебе… — Конел чуть помедлил, а Ливия в недоумении слушала и не могла понять, о чем он, — чтобы купить презервативы, — наконец торопливо выдавил он. — Я все пытаюсь сказать тебе, что хотел бы заняться с тобой любовью, но если только ты сама согласна.
