Со стороны казалось, что человек и лошадь меряются силами, кто кого перетянет. Дед полыхал злобой. Все проклятия и ругательства, какие у него были в запасе, иссякли, и он, отчаявшись, не знал, что делать. Конь намертво приковал себя, не думая менять решения.
Васька Хорёк, рыжий, веснушчатый, боевой и находчивый парень, резво подскочил к деду, предлагая свои услуги:
— Дай-ка я его огрею как следует! Он у меня живо подскочит!
Дед испуганно замахал руками:
— Ни, ни, не смей! Я его знаю, сатану. Он, вишь ты, из благородных. Ещё хуже будет. Я его огрел, так он меня теперь, стало быть, греет, — дед устало вытер вспотевший лоб, — вежливость ему подавай!..
— Ты ведь знаешь своего коня, он у тебя офицерского происхождения, «благородных кровей», а ты его по морде! Не хорошо, дед Архип, — шутили парни.
Но деду было не до шуток. Опять себя на посмешище выставил.
— А, чтоб он сдох, этот барин проклятый!
— Стой, дед, мы его сейчас в чувство приведём! А ну, ребята, подваливай к бокам. Мы его сейчас благородненько скрянем с места.
Несколько ребят-подростков припали к бокам Ушастого.
— А ну, взяли! Раз и два взяли! Ещё раз взяли!
Ушастый наконец сдался. Он колыхнулся от напора ретивых плеч и с равнодушным видом двинулся. Его громадная нога поднялась и повисла в воздухе, словно раздумывая: ступить или ещё погодить. «Ладно, так и быть, пойду», — решила она, и её подкованное копыто цокнуло о камень.
— Пошёл, пошёл! — дружно закричали ребята. Они хохотали и наперебой давали наказы спесивому деду.
Дед ядовито поджимал губы. Его сгорбленная фигура совсем превратилась в вопросительный знак. Злоба к Ушастому и ненависть к людям кипели в груди. Он бы с удовольствием выместил её на коне, но побаивался. Хватит на сегодня, и так досыта всех посмешил, будет с него.
— Так тебе и надо, старый колдун, — потрясая кулачком, ругался маленький Данилка, сосед и лучший друг Аринки.
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ. ОХ УЖ ЭТОТ ИВАШКА!
Закрыв за собою калитку, Симон задумался: «Ах, Аринка, Аринка! Что с нею делать? Совсем от рук отбилась. Мать била до полусмерти, как будто помогло: перестала на чужих конях кататься, но придумала ещё худшее, стала баранов объезжать. Несётся баран, ошалело выкатив глаза, а на его спине Аринка, за крутые рога держится.
Теперь опять за старое взялась. Что делать?»
Симон был удручён этой обрушившейся на него заботой. И, запрягая Забаву, он не пел и не насвистывал, как обычно, а думал свою невесёлую думу. Надо что-то делать с девкой. Но что?
