Аринкино утро | страница 56



— Вот оно так и получилось, одно за другое цепляется: Марья в своё время прошла мимо чужого горя, не помогла, а теперь сама сидит в нём. А была б она человеком добрым, глядишь, и теперь ей добром бы ответили. Кинь кусок вперёд, пойдёшь и найдёшь. Теперь-то она поняла это.

Аринка в полном смятении никак не могла понять одного: как угадать, где хороший человек, а где плохой? Кому делать добро, а кому не делать? Растерянно моргая глазами, она смотрела на Симона и как бы спрашивала его об этом. Он хитро ухмыльнулся:

— Ну а ты что скажешь, сверчок?

Аринка подозрительно покосилась на дверь, нет ли там матери, и, прильнув к отцу, доверительно призналась:

— Тятя, мне жалко её. И Женька с Ванькой у неё целый день одни и одни. И едят только хлеб с солью. А как она плачет! И всё голосит и голосит!

Симон с оживлением подхватил:

— Вот и хорошо, что жалко. Всегда жалей человека в беде. А раз жалко, то и помоги ему по мере сил своих.

Отец и дочь, явно довольные друг другом, вышли во двор. Дел-то там невпроворот.

РЕЗВЫЙ. ЛУЧШИЙ ДРУГ ДАНИЛКА

Сено убрали всей семьёй. До чего же было его много! Все луговины огорода запружены им. Варя с матерью сгребали сено в пушистые валы. Симон подхватывал его на деревянные вилы и, смачно крикнув, рывком подбрасывал копну кверху. Громадная охапка повисала у него над головой, и он нёс её бережно, как знамя. В сарае, у самой крыши орудовал Ивашка, он на лету подхватывал сено и уминал его ногами, руками и всем телом.

— По краям уминай хорошенько, под крышу толкай, — советовал Симон.

— Сам знаю, — огрызался Ивашка, обливаясь потом, задыхаясь от жары и пыли.

Аринка тщательно, всё до сенинки подгребала после всех.

Покончив с сеном, Ивашка подкатился к Симону.

— Тять, дай на речку сбегаю. Крючки поставлю, может, щука попадётся. Та самая, помнишь, давеча я говорил. Ходит там она, не раз её видел. Уха знаешь какая будет. Пусти. А?

«Знает, стервец, чем батьку купить», — подумал Симон. Он очень любил уху.

Аринке тоже хотелось удрать поскорее на улицу. Давно в лапту не играла, девчонок не видела, да и просто по воле соскучилась. Но Елизавета Петровна остановила её:

— Ты сходи-ка лучше к Резвому. Как он там? Не запутался ли верёвкой. Если траву всю подъел, то переведи его на другой кол.

— Ладно, схожу, — с готовностью ответила Аринка и помчалась в поле. Свидание с Резвым всегда ей доставляло удовольствие. Двухгодовалый жеребёнок был сыном Забавы. Картина, а не конь! Длинноногий, поджарый, грудь широкая, шея короткая, голова маленькая. Сам чёрный, блестящий, как атласный, а на лбу белая звёздочка. В табун к лошадям его не пускали и держали всё время на привязи, либо в огороде, либо на отаву