А потом…
Верная смерть.
Павел не мог в это поверить. У него кружилась голова. Он пытался убедить себя, что даже просто поддерживать в Эндрю жизнь четырнадцать дней, причем не обычных, а сверхдлинных местных — уже в своем роде медицинское чудо. Едва ли какому- нибудь современному врачу удавалось такое без помощи полного набора оборудования жизнеобеспечения.
Но что толку от того, что ему это удалось, если никто никогда об этом не узнает?
Надежда покинула Павла. Вся его перенапряженная воля к жизни рухнула, как мост от слишком большого груза. Он пошел к медицинскому кабинету.
В шкафчике лежал Легкий Выход.
Павел вынул гладкий прохладный прибор из футляра. Не стоило труда вспомнить комбинацию цифр замка. Покрутил прибор в руке. Солнце давно уже встало, и было много света.
«Ему я отказал в этом, заставил вести напрасную, глупую, бессмысленную борьбу с болью. И теперь Эндрю умрет, не приходя в сознание… А он оказался по-своему хорошим парнем. Я почти в восторге от него… и ужасно стыжусь себя: потому что собираюсь прибегнуть к тому, что сам ему запрещал».
Конвульсивным движением Павел повернул белый колпачок ЛВ и нажал его. Послышалось легкое жужжание. Павел закрыл глаза.
Не веря в происходящее, он снова открыл глаза. Все было точно таким, как раньше. Только ЛВ стал горячим. И…
Павел с проклятьями уронил прибор на пол. Раздалось шипение, из прибора вырвалось облачко дыма, а сам колпачок деформировался и почернел.
Павел почувствовал себя самоубийцей, который потратил много сил, выбирая и завязывая веревку, лопнувшую потом под его тяжестью.
— Будь я проклят! — процедил он, наконец. — Миленькая коробка с комбинированным замком, с шикарной подушечкой-гнездом для прибора… Оказывается, он поломался при крушении. Черт, до чего же хилая штука!
Прибор больше не дымился. Павел дотронулся до него — еле теплый. Схватив ЛВ, он резко повернулся, ослепленный яростью, и покинул медкабинет.
«Я отплачу ему за то, что он втянул меня в это дело! Я сведу счеты! Я…»
Но что это?
Откуда-то снаружи послышался рев. Завибрировали искореженные стальные стены коридора. Павел замер, протянув руку, чтобы открыть дверь каюты Эндрю.
Ревущий звук на секунду стих, затем набрал силу В ужасе уставился Павел на ЛВ в своей руке.
Подумалось: «Уж не заработал ли он в конце концов? В вызванной им иллюзии — фантазия спасения?»
Но любая иллюзия, которой он был способен наслаждаться, исключала всякое воспоминание об ЛB, поскольку даже намек на его существование напомнил бы Павлу, что он обречен на смерть…
