Тогда, когда тебя я встретил,
Дрожа, ты мне сама открыла
Все то безумное, что было,
Что было прежде, до меня.
Ты помнишь ведь, что я ответил?
Я думал, что простить возможно.
О, как безмерно, как тревожно
Я полюбил, с того же дня!
О, как я верил в непорочность,
Хотя б души твоей, дрожавшей,
Души твоей, к моей припавшей,
Все мне отдавшей, полюбя.
Но нет, я вижу всю непрочность
Любви, которой я поверил.
Я все возможности измерил –
И отрываюсь от тебя!
Не знаю я, как это было.
Быть может, долго ты боролась.
Или склонилась, точно колос, Или упала, как звезда.
Но нет во мне ни грез, ни силы.
Я не могу быть оскорбленным,
Так оскорбленным, так казненным
Тобой, неверная, всегда.
Ах, сердце этого боялось.
Уже давно в бреду пророчеств,
Я видел ужас одиночеств,
Сознаний режущую нить.
Скажи, зачем ты не дождалась.
Ужель ты не могла предвидеть,
Что это ведь должно обидеть,
Что этого нельзя простить?
Быть может, было то весною,
В вечерней мгле, в душистом мраке,
Когда кругом вставали маки,
Самовлюбленные цветы…
И он, мой враг, бродил с тобою, –
Была ты, как цветок дрожащий,
Был он упорный и томящий,
Манящий тайные мечты…
Проклятье ласковому бреду,
Проклятье вашему объятью,
Проклятье, вечное проклятье
Пусть поразит его, губя!
Я позабуду. Я уеду.
Ах, ты не знаешь, как я верил.
Я все возможности измерил –
И отрываюсь от тебя!
