— Целых три дня.
— Когда дело спорилось, я писал картины и за половину этого времени.
Лора ясно представила, как Гейб сидит на высоком табурете за мольбертом и лихорадочно работает, сдвинув брови, прищурив глаза.
— У вас здесь много незаконченных картин.
— Просто менялось настроение. — Он уже делал кистью широкие мазки на холсте. — А вы всегда заканчиваете начатое?
Она задумалась.
— Наверное, нет.
— Когда что-то не ладится, зачем доводить дело до плачевного конца?
— Иногда вы должны сдержать обещание, — пробормотала Лора, думая о своих брачных клятвах. Она часто думала о них.
Наблюдая ее с близкого расстояния, он уловил в ее взгляде мимолетное сожаление. Как всегда, хоть он пытался этому воспрепятствовать, ее эмоции затрагивали в нем самые сокровенные струны.
— Иногда выполнению обещания мешают обстоятельства.
— Да. Но они все равно должны быть исполнены, — тихо произнесла она и замолчала.
Он работал почти час, делая рисунок более определенным, утонченным, совершенным.
Она создавала ему то настроение, которого он хотел. Задумчивое. Терпеливое, чувственное. Еще до первого мазка Гейб уже знал, что это будет одна из лучших его картин. Вероятно, самая лучшая. И он знал, что будет снова писать Лору, в другом настроении, в других позах.
Но это завтра. Сегодня же ему хотелось уловить ее тон, чувство, простоту. Это были карандашные линии и изгибы. Черное на белом и несколько оттенков серого. Завтра он добавит сюда красок, дополнит, усложнит рисунок. Когда он закончит, у него окажется ее полный портрет на холсте, и он будет знать ее полностью, так, как никто раньше не знал и никогда не узнает.
— Вы позволите мне посмотреть портрет по ходу работы?
— Что?
— Портрет. — Лора оставалась неподвижной и лишь только перевела взгляд с окна на него. — Я знаю, художникам не терпится показать свою работу до ее окончания.
— Я не настолько нетерпелив. — Он поднял на нее взгляд, словно приглашая ее не согласиться.
— Это нетрудно заметить. — Хотя она сохраняла невозмутимое выражение лица, в ее голосе слышалось удивление. — Так вы позволите мне взглянуть на него?
— Для меня это не имеет значения. Вы же понимаете, что, даже если вам что-то не понравится, я ничего менять не стану!
На этот раз Лора засмеялась, более свободно и более глубоко, чем раньше. Его пальцы сжали карандаш.
— Вы имеете в виду, если я увижу что-то, что ранит мое тщеславие? Об этом не беспокойтесь. Я не тщеславна!
— Все красивые женщины тщеславны. Они имеют на это право.
