Пока я стоял, опустив глаза, мой интерес, как врача, привлекло странное положение, в котором лежало тело. Нагнувшись, я долго рассматривал труп. Наконец, медленно выпрямился и тут же услышал, как отворилась дверь. Это был лейтенант Хансен. Стащив маску и подняв очки, он посмотрел сначала на меня, потом на тело, что лежало у моих ног. Я увидел, как его лицо сделалось белее мела.
— Выходит, вам не повезло, док? — сквозь свист и завывание бури я с трудом расслышал его сиплый голос. — Боже, я так вам сочувствую.
— Что вы имеете в виду?
— Это же ваш брат?
— Вам рассказал капитан Свенсон?
— Да. Перед самым отходом. Поэтому мы здесь. — Он скользнул взглядом по полу, и лицо его стало серым, словно старый пергамент. — Погодите-ка минутку, док.
Хансен развернулся и выбежал за дверь.
Вернувшись, он выглядел не намного лучше.
— Капитан Свенсон объяснил, почему он позволил вам идти.
— Кто еще знает?
— Только капитан и я.
— Пусть это между нами и останется, хорошо?
— Как скажете, док. — Мелькнувшее было на лице Хансена удивление и любопытство уступили место выражению ужаса. — Боже мой! Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
— Идемте к остальным, — сказал я. — Нет смысла тут дольше оставаться.
Хансен молча кивнул.
Между тем, кроме доктора Джолли и Киннэрда, на ноги встали еще трое: капитан Фольсом, длинный и сухощавый, точно жердь, с сильно обгоревшим лицом и руками, заместитель начальника базы, Хьюсон, темноглазый и молчаливый водитель тягача и по совместительству механик, отвечавший за дизельные генераторы, и неунывающий кок йоркширец Нэсби. Джолли, открыв мою аптечку, накладывал свежие повязки на руки тем, кто еще лежал. Представив их нам, он снова вернулся к своей работе. Похоже, он не нуждался в моей помощи, по крайней мере сейчас. Я услышал, как Хансен спросил Забрински:
— Говорил с «Дельфином»?
— Да нет, — Забрински перестал передавать позывные и подвинулся, удобнее развернув сломанную ногу. — Я еще не совсем понял в чем дело, лейтенант, но, по-моему, эта старая шарманка накрылась.
— Так, — медленно проговорил Хансен. — Значит, вызвать их ты не можешь?
— Я их слышу, а они меня нет. — Забрински виновато пожал плечами. — Похоже, когда я упал, то сломал не только лодыжку.
— Сможешь починить?
— Вряд ли, лейтенант.
— Черт возьми, ты же радист.
— Да, — рассудительно согласился Забрински, — но не волшебник. Замерзшими, одеревеневшими руками, без инструментов, с этим устаревшим аппаратом без схемы и с надписями на японском пришлось бы повозиться даже самому Маркони.
