ИСТОРИЯ ИСЦЕЛЕННОЙ ПАМЯТИ
Дед Латып принялся было за новый рассказ, но моя жена, помня о своих обязанностях хозяйки, сказала:
— Наш гость угощает нас своими рассказами, а сам ничего не берет! Съешьте рыбки, Латып-ага, ешьте все, что на стол поставлено. Потом будете рассказывать,
— Спасибо, спасибо!..
Дед Латып взял было вилку, но тут же, забыв о еде, продолжал:
— Знаете, кто заставил меня по-настоящему лечиться? Не Кадырмет, сосед мой. И не доктор. Жена! А как?
Он не спешил прямо ответить на собственный вопрос, а по обыкновению завел речь издалека. Вы, наверное, уже усвоили его манеру рассказывать: суть величиной с горошину, а вступление — здоровенная картофелина!
На этот раз дед Латып начал с самой юности. Из его рассказа я узнал, что он сражался с беляками, потом организовывал комбеды, был милиционером, учителем, закончил партийную школу, работал в сельсовете. Он был, оказывается, даже секретарем райкома партии.
Потом война. Был трижды ранен, но инвалидом не стал. После победы направили на хозяйственную работу. Занимал ответственные посты. И наконец дорос до высокого положения... персонального пенсионера. Тут дед Латып перешел к изложению сути своего рассказа:
— Персональному пенсионеру раз в год полагается бесплатная путевка. Обычно я езжу в один из подмосковных санаториев. Моя старуха перед моим отъездом дает мне каждый раз тьму поручений: «И то купи мне в Москве, и это. И пальто модное, и туфли импортные, и крем для лица, и краску для волос номер такой-то...» Чего только не просит.
Список ее заказов, чтобы не потерять, я прятал обычно подальше куда-нибудь, в потайной карман. Так он лежал там,— вспоминал я о нем обычно, уже вернувшись домой, В конце концов жене это надоело, и она решила сама приехать ко мне в Москву. Но не в санаторий, а так — погостить у знакомых, побегать по магазинам. Вот тут-то все и приключилось.
А приключилось, если вкратце передать суть многословно рассказанной дедом Латыпом истории,- следующее.
Курортный знакомый Латыпа, москвич, отдал в его распоряжение на три-четыре дня свою московскую квартиру. Латып из санатория поехал прямо туда, предварительно сдав в камеру хранения на вокзале свой чемодан, чтобы потом было меньше возни. Затем он благополучно встретил жену — ее в Казани снаряжали и отправляли в Москву дети.
На другой день жена с дочерью хозяина квартиры отправились в ответственный рейд по магазинам, а Латып пошел добывать билеты на обратный путь. И тут он, привыкший за последние годы к услугам санатория, вспомнил, что значит доставать проездные билеты своими руками. Два билета на поезд в Казань в разгар курортного сезона — нелегкая задача. Постоял в одной очереди — закрылась касса, постоял в другой — оказалось, не туда встал, пришлось в третий раз становится. Очередь буйная, нервная. Кто-то, работая локтями, лезет нахально вперед, кто-то ловчит, потрясая явно липовой справкой о болезни. Латып нервничает. Он ругается с нахалами и ловчилами, а в голове у него одна тревожная, жалящая мысль: «Не достать мне билетов...Неделю в Москве придется сидеть, а то и больше!»
