Он был мичманом, а это все-таки офицерский чин. Придется зубрить: марсель, брамсель, бом-брамсель…
— Тихо! — раздался сердитый шепот из соседней койки. — Что это за долбежка среди ночи? -
— Ундер-лисель, марса-лисель, брам-лисель, — продолжал Джон.
— Повторяй, повторяй, — отозвался другой голос.
— Блинда-рей, бом-блинда-рей, марса-лисель - спирт, брам-лисель-спирт.
— Ну ладно, повторил, и будет, — пробурчал сосед.
Повторять можно было и не шевеля губами, только
вот язык все равно ворочался, будто сам по себе. Особенно когда он пытался зрительно представить себе, как поднимается в воронье гнездо — от подножия фок-мачты через фор-марс, фор-стень-эзельгофт, фор-брам-брас и обязательно по внешним путенс-вантам, как и положено лихому моряку.
Сможет ли он определить, в чем загвоздка, если что пойдет не так? Сумеет ли он понять, в чем причина, если корабль начнет терять скорость? И что он будет делать, если часть бегучего такелажа окажется поврежденной?
Он старался запомнить все вопросы, которые до сих пор оставались без ответа. Важно было научиться задавать их в нужный момент, а для этого их нужно как следует вбить себе в голову. Вот, например, крюйс-бом-брамсель, он считается парусом особенным. Почему? Они воюют с датчанами. Почему не с французами? Кроме того, ему нужно научиться распознавать еще те вопросы, которые могли быть адресованы лично ему, Джону Франклину. Вопрос: «Ваши обязанности, сэр?» Или: «Как называется ваш корабль, мичман, и как зовут капитана?» Вот завоюют они Копенгаген, сойдут на сушу, а там ведь одни адмиралы. А если сам Нельсон попадется? Корабль его королевского величества «Полифем», сэр. Капитан Лофорд, сэр. Сорок шесть пушек. Честь имею.
Он выучил наизусть целые флотилии слов и батареи ответов, чтобы снарядиться на все случаи жизни. Нужно быть ко всему готовым, будь то слово или действие. На то, чтобы разбираться, у него не будет времени. Вопрос был для него всего-навсего сигналом, что он может, как попугай, выдать без запинки заученные сведения. Тогда никто не мог предъявить ему никаких претензий, ответ проскакивал. Он вполне управлялся! Корабль, ограниченный морем, поддавался изучению и запоминанию. Единственное, что представляло непреодолимую трудность, — бег. Быстро бегать он не умел. А ведь из этого и складывался весь день: носиться, передавать приказы с палубы на палубу — узкие трапы, узкие проходы! Он запомнил все переходы и даже зарисовал их, а потом повторял каждую ночь целых две недели кряду. Теперь ноги сами собою несли его вперед, и все было хорошо, если только кто-нибудь не попадался навстречу. Тогда беда, но делать нечего, он все равно продолжал свой путь, шел напролом, соответствующее извинение всегда было наготове. Очень скоро остальные члены команды усвоили, что лучше пропускать его и не попадаться ему на пути. Офицеры не любят учиться.
