— Не возражаете? — Чарли указал на свой пиджак и галстук.
К его удивлению, Жасмин улыбнулась, и он снял пиджак и ослабил узел галстука, затем закатал рукава рубашки.
— А я сниму эти ужасные туфли на каблуках. Вы не представляете, как тяжело часами стоять на них.
Чарли усмехнулся:
— Я никому не проговорюсь об этом. Леди Элени рассказала нам с Лией о пожаре во дворце во время войны, — посерьезнел он. — И о том, что ваши отец и брат умерли почти сразу же после окончания войны. Неудивительно, что вы согласились на выгодный брак.
Жасмин удивленно посмотрела на него. Странно, что этот незнакомец проявляет к ней сочувствие.
— Я едва знала своего отца и брата. — Она с трудом подавила вздох и заставила себя улыбнуться. — В восьмилетнем возрасте меня отправили в школу в Женеву. Потом я училась в Лондоне, затем, став наследной принцессой, вернулась домой. Отец и брат Анджело были поглощены королевскими обязанностями. Я пробыла в этой стране год или два, когда они…
Внезапно у нее сдавило горло.
— Понятно, — тихо сказал Чарли.
Жасмин на краткий миг закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Чарли наклонился вперед и взял ее за руку.
— Мне было семнадцать лет, когда мы с Лией потеряли родителей. Три поколения жили вместе, это так здорово. Юля и дедуля… — он улыбнулся. — Иногда не мешает поплакать, принцесса. Когда мне совсем одиноко, я могу и поплакать.
Для Жасмин его слова звучали непривычно.
«Не смей плакать, Жасмин, — говорил ей отец на похоронах матери, когда девочке было всего семь лет. — Ты из рода Марандис. Мы сильные люди!»
Жасмин выпрямилась:
— Возможно, вы правы.
Внезапно Чарли посерьезнел:
— Извините, я снова нарушил протокол. Это еще одно подтверждение, что принц из меня никакой.
— Вы настоящий принц, — тихо сказала Жасмин. — Хотите вы того или нет, вы из рода Марандис, Чарли, и нам нужно обсудить…
— Хм, как приятно звучит в ваших устах мое имя, — он улыбнулся и мягко произнес, подражая Жасмин: — Чарли. У вас такой сексуальный голос. Мне нравится слушать вас, Жасмин.
По его взгляду Жасмин поняла, что Чарли нравится не только слушать ее, но и смотреть на нее.
Чарли произносил ее имя как-то необычно, отчего она внезапно вообразила себя героиней арабской сказки.
Чарли разговаривал с Жасмин не как с принцессой, а как с обыкновенной женщиной, и ей это очень нравилось. Она никогда не встречала подобных ему людей. Чарли даже не пытался скрывать своих эмоций, к чему так привыкла Жасмин. Судя потому, как он вел себя с ней, она действительно нравилась ему. Чарли давал это понять не только словесно, не обращая внимания на протокол.
