Дайан настолько погрузилась в работу с самого первого дня, что совершенно забыла даже думать обо всем, что с ней случилось в Нью-Йорке. Забыть об Итене Колфилде и о растоптанной любви ей помогала миссис Брук, которая явно взяла шефство над своей молодой приятельницей. Она нашла Дайан квартиру, перезнакомила ее со всеми людьми, которые в чем-то могли помочь «милочке Дайан», как ласково называла ее миссис Брук.
Самый первый ужин в доме Бруков настолько понравился Дайан, что она откладывала все свои дела, если только миссис Брук, или Эмили, как она попросила Дайан называть ее, приглашала к себе на ужин.
Но что-то в этих отношениях беспокоило Дайан. Она никак не могла понять, что же тревожит ее, пока в один из вечеров Филипп не открыл ей глаза.
Дайан уже настолько освоилась в доме Бруков, что постоянно помогала хозяйке на кухне. Но в последнее время все чаще Эмили жаловалась на усталость и отправляла следить за жарким подругу и сына. Однажды Дайан решила поговорить с Филиппом о состоянии здоровья Эмили, которое начинало ее беспокоить.
— Филипп, тебе не кажется, что твоя мать в последнее время начала слишком быстро уставать? — спросила она, пытаясь таким образом вызвать его на разговор о волнующей ее проблеме.
— Ты еще не догадалась, что здесь происходит? — спросил он, весело улыбаясь.
— Нет. Но мне кажется, что Эмили больна, и серьезно больна. Она всегда такая активная, а в последнее время все чаще просит помочь ей. И я не уверена, что это так смешно! — постаралась она осадить Филиппа, когда тот принялся хохотать. — Не разбей тарелку, пожалуйста.
Филипп продолжал сотрясаться в приступах неудержимого хохота. Дайан растерянно смотрела на него. Ее поражал человек, который, она это видела, искренне любил мать, но при этом мог смеяться, когда обсуждалась такая серьезная тема, как ее здоровье.
— Когда успокоишься, скажи мне.
Дайан отвернулась от него, рассчитывая, что ее поведение заставит Филиппа успокоиться и поговорить нормально. Но вызвала только новый взрыв смеха.
Через несколько минут Филипп все же сумел взять себя в руки.
— Прости, Дайан, но, как только я тебе объясню, что происходит с моей матерью, ты тут же поймешь, что меня так рассмешило.
— Ты готов объяснить мне это или еще посмеешься?
— Нет, сейчас же введу тебя в курс дела. Мама всю жизнь была совершенно уверена, что, если человек к тридцати годам не состоит в законном браке, а к сорока не родил ребенка, на нем можно ставить крест — для общества он потерян. Она всю сознательную жизнь проповедовала эту, с позволения сказать, концепцию. И вот ее единственный сын, опора ее старости, дожил до сорока одного года и так и не женился! И даже не пытался. Маме кажется, что все ее знакомые откровенно смеются над ней и надо мной. Или сплетничают, что что-то со мной не так. Это ужасно, но она даже пыталась заставить меня показаться врачу. И вот появляешься ты. Насколько я знаю, Дайан Сегер очень быстро стала идеалом невестки для моей мамы. Так что все ее недомогания — лишь повод свести нас вместе. Каждый день перед твоим приходом она буквально проделывает мне дырку в голове советами насчет того, как завоевать женское сердце. И, так как ты уже не первая, я прекрасно знаю, как дальше будут разворачиваться события.
