Андрей обиженно замолчал, и молчал до тех пор, пока Марат не распорядился порезать хлеб.
Я снова сел у окна, на то самое место, которое облюбовал еще в первый раз. На улице быстро темнело. В желтых отблесках уличных фонарей небо казалось неестественно пустым и каким-то грязным.
Марат поставил передо мной тарелку.
— Приятного аппетита, Ной. Андрей, позови Киса.
— Я уже пришел, — сказал Кис, усаживаясь на место напротив меня. — Кроха уснул, так что для него не накладывай.
— Я так и понял. Ты лекарство принес?
Лекарство! Вот как они это называют.
— Принес. Лео, конечно, сволочь, но от денет никогда не откажется. Андрей! Чего ты там возишься?
Андрей с треском отодвинул соседний стул и плюхнулся на него, что-то недовольно бормоча себе под нос.
— Не зли меня! — предупредил Кис, зло прищуриваясь. — Я же сказал, Кроха спит. Разбудишь — гарантирую, девушки тебя любить перестанут! Ты ешь, Ной. Не обращай на нас внимания.
— Спасибо, — сказал я, берясь за ложку. От тарелки шел непередаваемый заманчивый запах домашней еды.
Несколько минут все молчали.
— Почему ты сбежал в прошлый раз, Ной? — спросил вдруг Марат. Я вздрогнул. Зациклились они на этом, что ли?
— Мы не смогли тебя найти, Кроха не запомнил толком, где твой дом, — объяснял тем временем Марат. — Извини.
— Зачем меня искать? — поинтересовался я.
Действительно, зачем, если даже собственные родители меня не ищут? Или ищут? Нет. Когда отец что-то ищет, он всегда находит…
— А они поняли, что следует сказать тебе спасибо, — язвительно заметил Андрей. — Не смотри так на меня, Кис! Я ведь прав! А раз прав — дам сдачи в случае чего.
— Хм, — Кис прищурился. — Интересно… Может, прямо сейчас и попробуешь?
Андрей проигнорировал его предложение.
— Понимаешь, Ной, Кроха тут всем популярно объяснил, как ты ему помог, а за одно и то, как со стороны выглядит неблагодарность. Вот их и проняло…
— Так чего ты ушел, Ной? — снова спросил Марат. Похоже, он не горел желанием обсуждать мотивы собственных поступков, зато не прочь был поговорить о моих.
Я пожал плечами.
— Мне здесь больше нечего было делать.
— А почему ты полез в драку? — поинтересовался Кис, размазывая по ломтю хлеба сливочное масло.
Я отложил ложку в сторону и посмотрел ему в глаза. Они были темными, с искорками бесшабашного безумия и непонятной мне странной обреченности.
— Давайте сразу определимся… Я не дрался с ними. То, что там произошло, даже с натяжкой нельзя назвать дракой. И я не сделал ничего такого, чего не сделал бы любой другой… другой человек.
