Он улыбнулся, подумав о ней. Она так старалась продать ему этот дом, бедняжка. И никак не могла уразуметь, что он вовсе не собирался арендовать его, не говоря уж о покупке. Ему пришлось прибегнуть к довольно грубым приемам, чтобы убедить ее в этом. Когда ему это удалось, она так перепугалась, что он едва сумел получить у нее бумаги. Опомнилась же она слишком поздно.
Финдо Гаск оставил Пенни у машины и двинулся к дому. Он держал в руках томик в кожаном переплете и осматривал старое здание. Казалось: если он сделает глубокий вдох, дом попросту исчезнет.
Он покачал головой. Еще один душераздирающий обломок старого мира.
Он поднялся по ступенькам к парадной двери. В коридоре было темно и прохладно, дом хранил молчание. Так в нем было всегда, когда Пенни отсутствовала. Двое остальных не производили никакого шума. Он даже не знал, там ли Твитч, если бы не звуки телевизора, который Твитч смотрел непрерывно, если только не ошивался по барам, разыскивая, с кем сцепиться.
Финдо Гаск нахмурился. Твитча хоть по звуку телевизора обнаружишь. А вот другого…
Где он, кстати?
Он заглянул в гостиную и столовую, потом поднялся по лестнице. Двигался медленно и осторожно, стараясь посильнее давить на ступени, дабы скрип предупредил о его появлении. Лучше не появляться неожиданно. Некоторым демонам это не по вкусу, этот — из их числа. Никогда нельзя быть уверенным в его реакции, если застать его врасплох.
Финдо Гаск поискал в спальнях, ванных, чуланах, во всех углах и щелях. Вероятнее обнаружить его здесь, а не внизу, с Твитчем. Он не любит Твитча и терпеть не может телевизора. Больше всего ему нравится сидеть в одиночестве в темных, тихих местах, откуда легко исчезнуть.
Гаск озадаченно огляделся. «Ну же, выходи, где ты там!»
Финдо тоже не нравился Твитч. И телевизор ему не по душе, равно как и Пенни и все, что связано с этим домом и нынешним времяпрепровождением. Он выносил это исключительно потому, что был заинтригован перспективой: вписать в свою книжечку Джона Росса.
«Да, и еще, пожалуй, можно будет добавить туда же Нест Фримарк, — вдруг подумал он. — Да, вполне».
Его внимание привлек небольшой шум — даже, скорее, царапанье. Гаск уставился на потолок. Ага, чердак.
Он прошел через холл к потайной лестнице, открыл дверь и начал подниматься. Свет не горел, и помещение освещалось только солнечным светом, проникавшим через пару замызганных мансардных оконцев в дальнем конце. Гаск дошел до верха и остановился. Вокруг лежали тени, темные, глубокие, таинственные. В воздухе пахло пылью и старой древесиной, и в тишине отчетливо отдавался звук его собственного дыхания.
